Если бы знать - Лиза Джексон (2002)

Ник поднял воротник куртки и, подхватив ведерко с пойманными крабами, зашагал по причалу. Пес скоро обогнал его. Ловкий и проворный, несмотря на покалеченную лапу, Крутой протрусил по скользким доскам пирса и, цокая когтями, побежал вверх по ступенькам к автостоянке, что смотрела на залив с утеса. Ник никуда не спешил: он неторопливо шагал мимо покривившихся причальных свай, обвитых водорослями и обляпанных птичьим пометом.

– Эй, тебя тут какой-то хмырь дожидается! – проворчал Оле Олсен.

Старик, как всегда, торчал в окне своей лавчонки, занимаясь обычным делом – готовил наживку. Не поднимая глаз от работы, он дернул подбородком куда-то вверх, в сторону стоянки.

– Меня? – переспросил Ник. За пять лет жизни в Чертовой Бухте его еще ни разу не навещали гости.

– Тебя, тебя. Он сам сказал.

Оле – на низенькой табуретке, в окружении своих немудреных товаров – был такой же неотъемлемой принадлежностью причала, как пирс или автостоянка. Никто никогда не видел старика без замусоленного огрызка сигары во рту; лысую макушку его обрамляли рыжие патлы, обильно запорошенные сединой, а глаза прятались в складках кожи надежнее, чем за массивными очками, которые Оле вечно сдвигал на кончик носа.

– Я ему сказал, что тебя, может, долго не будет, а он ответил, что подождет. Ну, а мне-то что за дело? Хочет под дождем торчать – пусть ждет.

– Кто он такой?

– Понятия не имею. Не назвался. – Оле наконец поднял глаза и добавил: – Одно тебе скажу: этот парень не из наших мест. Сразу видно.

Плечи Ника напряглись.

– Спасибо.

– Да пожалуйста! – кивнул Оле. Крутой коротко, отрывисто гавкнул. Поднявшись по ступенькам, Ник вышел на открытую площадку, где сиротливо мокли под дождем пикапы и трейлеры местных жителей. Среди них, сверкая словно жемчужина в навозе, мягко урчал серебристый «Ягуар». Калифорнийские номера указывали, что незваный гость явился с юга.

Двигатель затих. Дверь со стороны водителя распахнулась; из машины вышел высокий мужчина в деловом костюме, непромокаемом плаще и ботинках из натуральной кожи.

Алекс Кейхилл собственной персоной. Вот так так! Выбрал время!

– Наконец-то! – проговорил Алекс с таким видом, словно прождал несколько часов. – Я уж думал, не утонул ли ты там! – И выпятил подбородок в сторону моря.

– Не повезло, братишка.

– Ну, может, в следующий раз.

– Все может быть.

Пронзительные серо-стальные глаза Алекса недобро сверкнули.

– А ты все такой же грубиян!

– Стараюсь. – Ник не потрудился улыбнуться. – Не люблю разочаровывать родных.

– Черт побери, Ник, да ты всю жизнь только этим и занимаешься!

– Возможно.

В первое мгновение Ник подумал, что умерла мать. Какая иная причина заставила бы Алекса месить трехсотдолларовыми шинами грязь орегонской глубинки? Но тут же понял, что заблуждается. Юджиния Хеверсмит Кейхилл – самая непробиваемая женщина из всех, что топчут землю четырехдюймовыми каблуками. Нет, не такой она человек, чтобы просто так, за здорово живешь, умереть! Она еще обоих сыновей переживет!

Подойдя к пикапу, Ник погрузил свой улов в багажник, к коробке с инструментами и запасной шине. За облезлым забором и изуродованными ветром соснами, отделяющими причал от поселка, виднелся фасад магазинчика сувениров, закрытого на веки вечные еще в незапамятные времена.

Алекс засунул руки глубоко в карманы. Ник мог поспорить, что на ярлычке плаща стоит фамилия какого-нибудь известного модельера. Впрочем, в отличие от своего брата, он не знал по именам модных кутюрье. И не стремился узнать.

– Послушай, Ник, мне нужна твоя помощь.

– Тебе – и вдруг моя помощь? – со скептической усмешкой откликнулся Ник. – Видимо, я должен быть польщен.

– Дело серьезное.

– Да уж, догадываюсь.

– С Марлой беда.