Всего одна неделя - Линда Ховард (2007)

– Не требуется особой гениальности, чтобы сосчитать, сколько будет дважды два, и понять, что основная свидетельница – это ты. Мы были в твоем клубе, ты все время оставалась с нами, а потом уехала в моей машине.

– Из последней сцены легче сделать вывод, что я не свидетельница, а подозреваемая.

Уайатт снова недовольно сжал губы: явно вспомнил ту борьбу, которая предшествовала отъезду.

– Не думаю. Скорее, репортеры решат, что ты слишком подавлена случившимся. – Лейтенант снова нервно постучал ручкой по столу. – Мне не удастся запретить журналистам назвать твое имя. Если кто-то видел подозреваемого, значит, существует и свидетель. А кто этот свидетель, легко догадаться. Так что завтра твое имя появится в газетах.

– Ну и что за пробле... О! Я буду упомянута в качестве свидетельницы.

А это означает, что я сразу стану лютым врагом – чьим? Разумеется, самого убийцы. Что делают преступники ради собственной безопасности? Прежде всего стремятся прикончить тех, кто представляет для них непосредственную угрозу. Вот так.

Я в ужасе смотрела на Уайатта.

– Вот влипла!

– Да, – согласился он. – Точнее и не скажешь.

Глава 5

В моем мозгу роились тысячи мыслей. Ну, может быть, не тысячи – это уж слишком много, – но уж не меньше десятка. Попытайтесь-ка сосчитать собственные мысли и сразу поймете, как трудно добраться до тысячи. Но главное, ни в одной из этих мыслей не было ничего утешительного.

– Меня ведь даже нельзя назвать хорошей свидетельницей! – кричала я. – Ведь и под угрозой смерти я не смогу опознать того, кто стрелял! – Очередная отрицательная мысль, хотя и с небольшим положительным компонентом.

– Убийца об этом не знает.

– Может быть, стрелял парень Николь. Ведь обычно убивает парень или муж, разве не так? Возможно, он убил Николь в минуту слепой ревности, хотя вообще вовсе не склонен к преступлениям. Когда вы его арестуете, он сразу признается.

Разве такой вариант не реален? Во всяком случае, очень желателен.

– Возможно, – согласился Уайатт, однако выражение его лица особой надежды не вселяло.

– А что, если чувства здесь не играют никакой роли? Что, если дело в наркотиках или чем-то подобном? – Я вскочила и начала шагать по кабинету. Из-за тесноты развернуться там было негде – кругом шкафы и стопки книг. Приходилось не столько шагать, сколько обходить препятствия. – В другую страну я уехать не могу. А ты не разрешаешь даже отлучиться из города, что в данных обстоятельствах поистине жестоко.

На самом-то деле Бладсуорт не мог меня остановить: для этого потребовалось бы или арестовать, или взять под защитное наблюдение как свидетельницу преступления. Но ведь я даже не могла опознать убийцу, так что подобные действия не имели законного основания. Так почему же лейтенант посоветовал мне не покидать город? И зачем вообще завел об этом речь, в то время как именно такой выход был бы для меня самым надежным?

Уайатт словно и не слышал замечания относительно жестокости.

– Скорее всего ты права и мисс Гудвин действительно убита по мотивам личного характера. Если повезет, то через пару дней мы сумеем разобраться с этим делом.