Всего одна неделя - Линда Ховард (2007)

Емкость, которую мне принесли, можно было лишь с большой натяжкой назвать фужером. Размерами она больше походила на вазу. Причем огромную. Наверное, это все-таки была не ваза, но, уж конечно, не фужер. Самое точное описание – прозрачная чаша на тонкой ножке.

– Вот это да! – не удержался Уайатт.

Оставив его замечание без внимания, я взялась за чашу двумя руками – только так ее и можно было поднять. Холодное стекло слегка запотело. Сверху красовались два ломтика лайма, а доступ к содержимому обеспечивала ярко-красная пластиковая трубочка.

– Давай сделаем заказ, – напомнил Уайатт.

Я жадно припала к трубочке и проглотила солидную дозу коктейля. К счастью, он оказался не слишком крепким, иначе я бы дошла до кондиции еще на середине порции.

– Хочу буррито с мясом.

Уайатт заказывал и одновременно следил за мной. А я, в свою очередь, наблюдала за ним. Потом втянула следующую дозу напитка.

– Если напьешься, – предупредил Бладсуорт, – непременно сфотографирую во всей красе.

– О, спасибо. Говорят, в пьяном виде я весьма пикантна и даже неотразима.

Никто ничего подобного не говорил, но ведь Уайатт об этом не знал. Больше того, мне еще ни разу не доводилось напиваться допьяна. Должна признаться, что время учебы в колледже прошло не совсем гладко. Но пьянеть было просто некогда, на следующий день всегда предстояли важные дела: тренировка группы поддержки, гимнастика. Или совсем некстати ожидался экзамен. Так что всякий раз оказывалось, что похмелье никоим образом не гармонирует с планами на утро, а потому я просто прекращала пить, даже не успев захмелеть.

Официант принес корзинку горячих соленых лепешек тортилья и две порции соуса – острого и мягкого. Взяв одну лепешку, я немного посолила ее и опустила в острый соус. Удивительно вкусно и по-настоящему остро. После трех лепешек меня бросило в пот, и пришлось снова протянуть руку к коктейлю.

Уайатт опередил меня и отодвинул вазу – то есть фужер – подальше.

– Эй! – возмущенно воскликнула я.

– Не хочу, чтобы ты окончательно надралась.

– Захочу – и надерусь хоть до посинения.

– Мне необходимо задать тебе еще несколько вопросов. Вот почему я и возражал против твоего отъезда из города.

– Напрасно стараешься, лейтенант. – Я наклонилась и ухватила родной коктейль. – Во-первых, следствие по делу ведут детективы, а вовсе не ты. Во-вторых, единственное, что мне удалось увидеть, – это мужчину рядом с Николь и то, что он уехал в темном седане. Все. Больше ровным счетом ничего.

– Это тебе кажется, – возразил Бладсуорт, выхватив вазу в тот самый момент, когда я собиралась втянуть в себя очередную порцию живительной влаги. – Иногда детали всплывают через несколько дней. Например, свет автомобильных фар. Или свет задних габаритных огней. Не видела ничего подобного?

– Фар не видела точно. – Вопрос показался мне интересным и даже заинтриговал. – А вот габариты... хм... возможно...

Закрыв глаза, я попыталась снова прокрутить в уме всю сцену. Картина оказалась на удивление живой и подробной. Вот медленно проплывает мимо темная машина... внезапно участившийся стук сердца подсказал ответ.

– Не забывай, что улица расположена под прямым углом ко мне, так что все видно как бы сбоку. Да, задний габарит... продолговатый. Точно не круглый. Продолговатый и узкий.

Глаза сами собой широко раскрылись.

– По-моему, габаритные огни такой формы у некоторых моделей «кадиллака».

– В том числе, – уточнил Бладсуорт. Он прилежно записал мои слова в маленький блокнот, который, судя по всему, вытащил из кармана – тот был сложен пополам.

– Вполне мог бы спросить меня об этом по телефону, – ядовито заметила я.

– Если бы ты отвечала на звонки, – ответил он тем же тоном.

– Но ведь это ты отключился.