Всего одна неделя - Линда Ховард (2007)

– Под контролем? Да она... да вы... – Не найдя достойных слов, Уайатт замолчал и покачал головой. – Здесь Блэр ничуть не в большей безопасности, чем дома. Сломанная шея способна убить точно так же, как и пуля. Остается лишь приковать ее наручниками к раковине у меня в ванной и запереть на весь день.

Глава 16

Нечего и говорить, что ужин прошел не слишком весело Мы с Робертой злились на Уайатта, а он злился на нас. Впрочем, напряженная обстановка вовсе не лишила меня аппетита, ведь предстояло восполнить серьезную потерю крови.

Настроение героя не улучшилось и после того, как, убрав вместе с Робертой со стола, он вознамерился везти меня к себе домой. Миссис Бладсуорт, видимо, решив отомстить за неприятные минуты, обняла меня и дала на прощание мудрый совет:

– Послушай меня, цетка, – не спи с этим злодеем.

– Вот спасибо тебе, мамочка, – саркастически заметил Уайатт. Ответом ему послужил презрительный взгляд.

– Я абсолютно с вами согласна, – улыбнулась я Роберте.

– Завтра приедешь? – заботливо поинтересовалась та.

– Нет! – отрезал ее сын, хотя его никто и не спрашивал. – Вы дурно влияете друг на друга. Посажу Блэр на цепь у себя в ванной, как и обещал.

– Не хочу ехать к тебе, – подала я голос. – Хочу остаться здесь, с твоей мамой.

– Цыц! Поедешь со мной, и все. – Уайатт крепко схватил меня за правую руку и решительно потащил к машине.

Ехали мы молча, так что мне вполне хватило времени обдумать, что именно означал недавний взрыв эмоций. Со стороны Уайатта, а не с нашей. Чем именно руководствовались мы с Робертой, я и так понимала.

Я испугала Бладсуорта. И вовсе не тем, что сделала стойку, не неожиданностью поступка, как решила сначала. Страх проник в самую глубину его существа и сковал душу.

Теперь я все поняла. Сначала меня подстрелили на глазах у Уайатта. На следующий день он упрятал меня в самое безопасное, по его мнению, место в городе – в дом собственной матери. И что же? После трудного, нервного рабочего дня лейтенант является туда и видит, как на глазах у восторженной опекунши раненая изо всех сил старается свернуть себе шею или на худой конец повредить совсем свежие швы.

Согласно моей личной шкате ценностей, искреннее извинение заслуживает ответного, столь же искреннего извинения. Если Уайатт нашел в себе силы попросить прощения, значит, я тоже смогу это сделать.

– Прости, пожалуйста, – негромко произнесла я. – Я не хотела тебя пугать, и мы с Робертой вовсе не собирались устраивать против тебя заговор.

Бладсуорт лишь молча сверкнул потемневшими от гнева зелеными глазами. Все ясно. Значит, он вовсе не настолько готов принимать извинения, как я. Обижаться не стоило, поскольку мрачное настроение означало, что человеку небезразлична моя судьба. Пока еще трудно было сказать, испытываетли он какие-то серьезные чувства, на которых можно строить отношения. Но во всяком случае, мне не приходилось оставаться наедине со своей проблемой.

Уже возле дома Уайатт наконец-то подал голос:

– Никогда больше не делай этого.

– Чего не делать? Ведь не о стойке же ты говоришь, зная, каким способом я зарабатываю свой хлеб? Я регулярно занимаюсь гимнастикой. Тренируюсь. А члены клуба видят меня в деле и начинают мне доверять. Настоящий, честный, надежный бизнес.

– Но ты же могла убить себя! – прорычал Уайатт. Я вдруг поняла, что в действительности он по-своему, совсем по-мужски, хватался за увиденное как за истинную причину собственных страхов.

– Уайатт, ты же полицейский, а пытаешься внушить мне, насколько опасна моя работа.

– Я не оперативник. Не выписываю ордера на арест, не останавливаю машины, не совершаю тайных закупок наркотиков. Опасность грозит тем ребятам, чья служба проходит на улице.