Кофе с перцем - Екатерина Красавина (2006)

Марина Ивановна была порядочной стервой. Каждый раз при виде «сладкой парочки» — Леши и Влада — она старалась демонстративно подчеркнуть свое отношение к ним. Но ее никто не поддерживал. И поэтому ее попытки осудить сей противоестественный союз пропадали втуне.

— Владик, наверное, сейчас придет, — пришел Паша на выручку Леше.

— А… вот он, — и Леша помахал рукой. Маленький юркий Владик напоминал подростка. Его кожа была гладко-белой. А большие темные глаза напоминали спелый виноград.

— Все в сборе? — деловито спросила Марина Ивановна.

— Еще нет Лиды, — вставила Мила.

Лида была преподавательницей из Питера. Она старалась каждый год ездить в туристические поездки и копила на них весь год.

— А Рита с Сашей?

— Вот они. Справа. Разглядывают витрину магазина, — показал на них кивком головы Леша.

Молодая пара держалась особняком. Им вполне хватало общества друг друга.

— Экскурсовода нет, — вставила Марина Ивановна. Ее лицо выпирало из-под белой панамы, как дрожжевое тесто из кастрюли.

— Отоваривается, — хихикнула Мила.

— А Нинка твоя где?

— Тут где-то. Щелкает затвором.

Паша уже в который раз подумал, что зря он сюда приперся. Ему вполне хватило бы отдыха дома. Так нет — и мать, и бабушка в один голос, словно сговорившись, стали уговаривать его поехать в Стамбул. Отдохнуть и посмотреть на исторические памятники. «Я с удовольствием проведу свой отпуск и дома», — попытался отбиться от их натиска Паша.

— Ограничивать свой кругозор… — несколько презрительно сказала Вера Константиновна, — могут только пустые, примитивные люди.

— Хорошо, я — питекантроп, — согласился Паша. — Прямой родственник неандертальца. Скоро возьму палку и буду сшибать плоды с дерева. И учиться разводить костер. Но ехать я никуда не хочу. Мы можем с Надин отдохнуть и в Подмосковье. Чем наша природа хуже? Лес, речка, трава.

Так все дело в Надин? — спросила тогда мать, смотря на сына в упор большими карими глазами.

Паша стушевался.

— Нет, не в Надин.

— А в чем же?

И в тот момент Паша принял решение: он поедет в Стамбул, раз они так этого хотят. Он умывает руки. Точнее, уступает непреодолимому давлению обстоятельств. Стамбул так Стамбул. В конце концов, десять дней — это не месяц. Время пролетит незаметно.

Но Стамбул Паша невзлюбил сразу. Все здесь было слишком ярким, вызывающим, чужим. Запахи, краски, говор. Даже небо — какого-то ядовито-синего цвета. Да еще эта толчея кругом, гортанные выкрики, протяжные возгласы муэдзинов, созывающих правоверных на молитву. Как в каком-то кино, с раздражением думал Паша. И чего все рвутся в Турцию? За покупками? Не могут на Черкизовском или Измайловском рынке отовариться? Приличные люди сюда не поедут. Зачем им эти тряпки-шмотки? Культурные люди поедут в Париж или Лондон. Будут наслаждаться картинами Лувра или красотами Вестминстерского аббатства…

И здесь Паша отвлекся от своих размышлений. Он вспомнил девушку с зелеными глазами, встреченную им в лавке турка. Полчаса назад.

— Девушка, — пробормотал он.

— Что? — брови Милы взлетели вверх.

— Я только что видел девушку. Русскую.

— Туристку?

— Нет, в лавке турка. На базаре.