Тайные грехи - Джоу Росс (1995)

– Это мы с тобой знаем, а они – нет… Эврика! – Его грешная рука скользнула у нее между ног; Ли ахнула. – Скажем, что у нас сломался автомобиль – не доезжая до Музыкального центра.

Ли была близка к оргазму. Но слова мужа ей что-то напомнили.

– О Господи!

– В чем дело? – В ту же секунду загудел автоматический сторож на воротах. – Кого черти несут?

– Наверное, это шофер.

– Какой шофер?

– Папа решил заехать за нами на своем лимузине. Чтобы мы не ударили в грязь лицом.

Упоминание о Джошуа Бэроне мигом погасило в Мэтью страсть. Он отпустил Ли.

– В таком случае одевайся скорее. Нельзя заставлять папу ждать.

Он схватил со спинки кресла свой смокинг и не оглянувшись исчез за дверью. Ли закрыла глаза, пытаясь справиться с начинающейся мигренью.

Два дня спустя Ли сидела в застекленной нише ресторана «Поло Лаундж» – ужинала с Тиной. Когда она сказала о своих планах Мэтью, он не проронил ни слова упрека, но Ли поняла: это не значит, что он перестал сердиться. После церемонии вручения «Оскаров» они не сказали друг другу и двух слов.

– Господи, – простонала Тина. – Нет, я не выдержу, я умру.

Ли и не подумала ее жалеть.

– Что-то не похоже. Ты выглядишь просто потрясающе. Гимнастика идет тебе на пользу.

– Только не мне. Если кто-то и получает удовольствие от этой пытки, так это скрытый мазохист – вот не думала его в себе обнаружить! – Тина пригубила «перье» и скорбно поглядела на хрустальный бокал, словно сокрушаясь о том, что в него не налили чего-нибудь более подходящего. – Кто, прах его подери, выдумал аэробику?

– Кажется, Джон Траволта.

– Угу. Действительно, модой на «диско» мы обязаны ему, но, думается мне, здесь не обошлось без маркиза де Сада. Я все пытаюсь понять, как это я позволила тебе затащить меня в класс. Шестьдесят минут аэробики – это ровно на пятьдесят девять минут больше, чем нужно. И куда, черт возьми, делся «Джонни Масис»?

Только перерыв всю сумочку, Тина вспомнила, что шесть недель назад бросила курить. Ладно, она убьет на повальное увлечение здоровьем еще две недели, а если и после этого не почувствует себя другим человеком, вернется к своим, менее шикарным, зато приятным привычкам.

– Кстати, как Мэтью терпит, что по вторникам и четвергам ты не ужинаешь дома?

– Вряд ли он обратил внимание.

– Корбет дал понять, что он увлечен работой над новым сценарием?

– Я назвала бы это не увлечением, а манией. А Корбет упомянул, что Мэтью вынашивал этот замысел с тех самых пор, как вернулся из Вьетнама?

– Да. – Тина без энтузиазма поковыряла салат-ромен. Пожалуй, она отдала бы полжизни за большой, сочный бифштекс! – О чем он? Корбет не сказал.

– Корбет не знает. И никто не знает.

– Даже ты? Ли насупилась.

– Даже я.

– Странно.

– Мэтью не хочет рисковать. Боится, как бы эта история раньше времени не выплыла наружу.

– Что ж, причина уважительная. Ты не хуже меня знаешь: в этом замкнутом мирке новости распространяются со скоростью света.

– Да, знаю, – тихо вымолвила Ли, чертя ногтем круги на розовой скатерти. – Но ты не думаешь, что он мог бы довериться собственной жене?

«В которой видит пешку в руках своего злейшего врага», – мысленно добавила Тина. Сколько раз за минувшие два года Мэтью сетовал на то, что считал рабской покорностью Ли отцу. Сколько Тина ни приводила доказательств ее любви к нему, Мэтью, она не могла не видеть: клин, вбитый Джошуа, все больше отдаляет их друг от друга.

Она положила свою ладонь на руку Ли.

– Семейная жизнь не всегда бывает проста. Вы с Мэтью любите друг друга. И, значит, вам есть за что бороться.

Ком в горле помешал Ли ответить. У нее все чаще появлялось ощущение, словно она уже проиграла битву.

Меньше чем через неделю после ужина с Тиной Ли вернулась домой на заре и, отчаянно нуждаясь в чашке кофе, на цыпочках прокралась по кафельному полу на кухню. Там ждал Мэтью.