Тайные грехи - Джоу Росс (1995)

Все ранее нестыковавшиеся детали поведения Джошуа в последние годы сложились в ясную картину. Сколько бессонных ночей она провела, опасаясь, что им придется объявить себя банкротами, – и вдруг откуда ни возьмись появлялись деньги. Теперь, когда Ли знала их происхождение, образ Брендана Фарадея предстал перед ее мысленным взором отнюдь не в белом цилиндре.

– Какова, вы сказали, доля Кейт Фаррел?

– Три процента.

– Я и не знала, что она еще жива.

Ли попыталась собрать воедино отрывочные воспоминания о бывшей кинозвезде.

Пятьдесят лет назад Кейт Фаррел была ведущей актрисой на студии «Бэрон». Необычайно соблазнительная, она умела всего лишь слегка приподняв бровь или искривив губы вызвать шквал эмоций. Уолтер Бэрон нашел ее в кинотеатре «Ньюберри», где она работала тапером, и сразу понял, что наткнулся на золотую жилу. Он подписал с ней долгосрочный контракт. Снимаясь вместе с такими непохожими талантами, как Валентино и Чарли Чаплин, она кометой взвилась в небеса – особенно после того как отдел общественных связей поработал над ее биографией: заменил в графе «Место рождения» Мейн на Джорджию и наклеил на нее ярлык «женщины-вамп из Саванны».

В тысяча девятьсот двадцатом году компания «Бэрон» платила ей больше трех тысяч долларов в неделю – по тем временам астрономическая сумма. По этой-то причине (и пойдя на поводу у голливудских шутников) Джошуа и сделал ей предложение. Он всегда трясся над каждым центом и не мог упустить шанс оставить деньги в семье.

Бизнес процветал – чего нельзя было сказать об их браке. В момент развода Кейт была в зените славы; сочтя определенную адвокатами сумму компенсации слишком большой, глава компании предложил ей сделку: Кейт по-прежнему будет привлекать публику и получать три процента прибыли компании «Бэрон».

Шестого октября тысяча девятьсот двадцать седьмого года комета грохнулась на землю. В кинотеатре на Бродвее, в двух тысячах миль от того места, где Кейт Фаррел снималась на студии «Бэрон» в роли Анны Карениной, зрители наслаждались Элом Джонсоном в «Солисте джаза». Бурный успех этой первой звуковой ленты ознаменовал начало новой эры. И тут оказалось, что дребезжащий голос уроженки Новой Англии не только не подходит «женщине-вамп» из Саванны, штат Джорджия, но и слишком пискляв для тогдашних микрофонов. Кейт вышла в отставку, а с годами полюбила уединение.

– Выходит, – размышляла вслух Ли, – если у Фарадея двадцать четыре процента и у Кейт – три, у меня остается семьдесят три процента?

– Контрольный пакет, – подтвердил Фридман.

Ни один не упомянул о Мариссе, хотя ее образ незримой тенью витал в воздухе.

– Боже, Кейт Фаррел! – воскликнула Ким. – Я думала, ее давно нет в живых.

Неделя прошла с тех пор, как адвокат обрушил на всех бомбу, огласив последнюю волю Джошуа Бэрона. Обеспокоенная тем, как подруга тает на глазах, Ким пригласила ее поужинать.

Ли безучастно поковыряла у себя в тарелке.

– Я тоже. Ее много лет никто не видел. Я навела справки в бухгалтерии – они ежеквартально высылают чеки ее адвокатам в Сан-Франциско.

– Значит, она живет где-то в Заливе. Если только действительно не умерла и адвокаты не подделывают ее подпись, чтобы присвоить деньги.

Ли засмеялась – впервые за много месяцев.

– В этом нет ничего невероятного, – продолжала Ким. – На днях я слышала в парикмахерской историю об управляющем поместьем Бенни Тодда – знаешь, того характерного актера – ему девяносто лет и он женился на шестнадцатилетней дочери своей сиделки? Так вот…

Пока Ким сыпала действительно поразительными фактами, Ли почти физически ощущала, как с ее души постепенно спадают оковы. Все будет хорошо. Она выкарабкается.

Брендан Фарадей сидел возле бассейна и лениво просматривал почту. Его внимание привлекло одно письмо. Писал Марк Лонгворт, сын Риса Лонгворта, бывшего адвоката Сайни Бэрон, в прошлом месяце скончавшегося от инфаркта.