Тайные грехи - Джоу Росс (1995)

– Марисса! Ты у себя?

– Секундочку! – Она погасила сигарету, спрятала вместе с подставкой в ящик письменного стола и побрызгала кругом дезодорантом, чтобы перебить сладковатый запах наркотика. Когда она открыла дверь, по комнате прошла душная волна опиума.

– Кока с лимоном, – объявила Ли, держа в руках два бокала-близнеца с темной жидкостью, в которой плавали кусочки льда. – Как в добрые старые времена.

Она не преминула отметить вызывающий макияж младшей сестры и обтягивающее, словно вторая кожа, платье. И почему только Марисса не может понять, что она очаровательна от природы? Золотая парча облепила полные выпяченные груди и соблазнительные ягодицы, натянулась на бедрах. Ли с трудом удержалась, чтобы не предложить Мариссе снять хотя бы накладные ресницы.

Кока с лимоном! Марисса не верила своим ушам.

– А шампанское?

– Ты же знаешь, папа выгонит меня из дома, если я начну тебя спаивать. Особенно после аварии.

– Ах, ах, ах, я помяла решетку радиатора его бесценного «порше»! – Марисса возмущенно тряхнула спутанной рыжей гривой. – Подумаешь – одна несчастная вмятина! Нечего поднимать шум, как будто я разбила машину вдребезги!

Она подошла к стереосистеме и врубила на полную мощность «Золотое сердце» в исполнении Нила Янга. В этом певце ей мерещилась «родственная душа»: о Янге писали, будто и ему ведома горечь разочарований от того, что не всегда удавалось получить то, что хочется.

Всю свою жизнь Марисса просуществовала в тени светила – Ли, тщетно ожидая от отца хоть одного теплого слова, улыбки, ласки. Даже после того как ей исполнилось семнадцать, она все еще ждала, в то время как старшая сестра не только вознеслась до положения хозяйки дома, почти королевы, но и завоевала на студии «Бэрон» титул «чудо-девушки». Зависть, разъедавшая сердце Мариссы, из привычки давно превратилась в движущую силу и помогала ей держаться на плаву в критические моменты.

– Map, он расстроился не из-за машины, – не совсем искренне сказала Ли. В то время Джошуа действительно больше жалел о содранной черной краске, чем о Мариссе, которая, ударившись о рулевое колесо, разбила правую бровь. Теперь там красовались два аккуратных шва. Из упрямства Марисса не потрудилась пристегнуть ремень.

Ли знала: психоаналитик Мариссы – третий за год – предупредил отца, что несчастный случай с его младшей дочерью мог быть попыткой самоубийства. Или – что гораздо менее вероятно – мольбой о помощи.

– Возможно, так оно и есть, – осторожно прокомментировала Ли, когда отец поделился с ней выводом психолога.

– Бред собачий! – отрезал Джошуа. – С Мариссой все в порядке, если не считать того, что она чудовищно избалована. Ее нужно держать в ежовых рукавицах. – Отец протянул бокал, и Ли снова наполнила его солодовым «скотчем». – Девчонка неуправляема. Так и хочется вышвырнуть ее на улицу и умыть руки.

– Это было бы жестоко. Ты прекрасно знаешь, она не способна позаботиться о себе.

Джошуа нахмурился.

– Если хочет и дальше жить в этом доме, пусть подчиняется правилам. Иначе вылетит как пробка. Все зависит от нее самой.

Этот разговор состоялся две недели назад, и, насколько Ли могла судить, младшая сестра вела себя благоразумно… какое-то время. Беда в том, что Марисса – словно зажженный бикфордов шнур. Вопрос не в том, взорвется ли динамит, а в том, когда он взорвется. Ли мечтала о собственном доме, но чувствовала себя обязанной до поры до времени оставаться в отцовском доме и продолжать удерживать Джошуа и Мариссу, в любой момент готовых вцепиться друг другу в глотки.

– Map, он тревожился за тебя, – сказала Ли.

– Конечно! Расскажи другую сказку.

Она повернулась к трюмо и стала возиться с уже ненужными кисточками для пудры.