Стоя в тени - Шеннон Маккена (2006)

В очередной раз помянув недобрым словом и Лидию, и отца, она деловито заточила красный карандаш и вычеркнула первую пометку. Настроение у нее слегка поднялось: раз одно дело сделано, значит, она небезнадежна. Хотя, мысленно отметила она, делать в ежедневнике запись и спустя минуту вычеркивать ее — это настораживающий симптомчик.

Оптимизма у нее заметно поубавилось, как только она вспомнила, что давно пора оплатить мамины счета. Но прежде чем просмотреть их, она позвонила Тонии.

— Привет! Это Эрин Риггз. Я завтра уезжаю по срочному делу на побережье. Ты не могла бы забежать ко мне и покормить Эдну? Если не сможешь, я не обижусь. Пока, позвоню тебе, как только вернусь.

Положив трубку, Эрин перевела дух и стала изучать уведомления, поступившие на мамин адрес в последний месяц, — она забрала их у Барбары, когда навещала ее на прошлой неделе, и положила в отдельную папку, чтобы не перепутать с уже скопившимися аналогичными предупреждениями. На многих конвертах стоял пугающий красный штемпель: «Последнее напоминание!» Их она решила сложить в отдельную стопку.

В общую же пачку угрожающих посланий легли: повторные строгие предупреждения об ответственности за неуплату налогов, просроченные закладные, счета за телефон, предупреждение о жестких санкциях из ипотечного банка и скорбное письмо из колледжа, в котором училась Синди. В нем казначей этого почтенного учебного заведения с сожалением сообщал родителям девушки, что она будет лишена стипендии за систематическую неуспеваемость.

Эрин ахнула и зажала рот рукой. Но паниковать ей было некогда, поэтому она продолжала спокойно действовать по намеченному плану: сложила письма с угрозами в одну стопку, уведомления о просрочке платежа — в другую, а неоплаченные счета распределила на три категории — «Безотлагательные», «Срочные» и «Терпящие». После этого она сравнила общую сумму задолженностей с остатком на мамином банковском счете и похолодела: накоплений не хватало даже на погашение безотлагательных долгов. Воображение нарисовало Эрин кошмарную перспективу, от которой у нее по спине пробежали мурашки.

Дело шло к тому, что за долги у матери опишут и отберут дом, а ее саму упекут надолго в психушку. Если, конечно, Барбара прежде не наложит на себя руки. Матери требовалось как можно скорее устроиться на работу. Ей не повредило бы также прекратить целыми днями лежать на диване и начать убираться в комнате, стирать и готовить себе пищу.

Вспомнив, в каком диком виде Барбара предстала перед ней в последний раз, Эрин уронила голову на стопку конвертов и дала волю слезам.

Немного успокоившись, она глубоко вздохнула и напомнила себе, что распускать из-за любого пустяка нюни стыдно и бессмысленно, — в этом она убедилась, выплакав океан слез только за минувшие несколько месяцев. Надо действовать, искать свежие идеи и неординарные решения проблемы. Только вот откуда же их взять, если варишься в собственном соку и почти полгода практически ни с кем не общаешься? Как известно, одиночество и уныние отупляют мозг и сказываются на мыслительных способностях.

Письмо от Клода Мюллера оказалось очень своевременным. Этот богатый коллекционер, исполнительный директор благотворительного фонда «Куиксилвер», помешанный на памятниках древней кельтской культуры, вышел на Эрин Риггз абсолютно случайно, просматривая сетевые объявления о последних археологических открытиях. Он попросил ее выслать ему копию своего реферата докторской диссертации, чем ей чрезвычайно польстил, и между ними завязалась переписка.

Вскоре мистер Мюллер пригласил ее для консультации в Чикаго: ему требовалось ее компетентное мнение о подлинности его последних приобретений. Эрин провела скрупулезную экспертизу и была щедро вознаграждена. Правда, чек ей передал не сам клиент, а его секретарь, — мистер Мюллер отбыл накануне встречи с Эрин по срочному делу в Париж.