Заложники - Энн Пэтчетт (2004)

Гэн перевел ее заявление, и все глаза устремились на командира Альфредо. Тот усиленно тер переносицу, стараясь избавиться от головной боли, но прием не работал. Музыка настолько сбила его с толку, что он потерял всякую восприимчивость. Он больше не мог добиваться послушания. Он почему-то вспомнил свою сестру, которая умерла от скарлатины, когда он был еще маленьким. Все эти заложники так похожи на избалованных детей, которые вечно чего-то требуют и клянчат!.. Они понятия не имели о том, что значит страдать. Он был бы рад в этот момент просто выйти из дома и встретить за стеной уготованную ему судьбу: пожизненное заключение в тюрьме или пулю в голову. Так долго страдая от бессонницы, он уже был не в состоянии принимать решения. Любое решение в данной ситуации казалось глупостью. Альфредо повернулся и вышел из комнаты: он направился в кабинет вице-президента. Через некоторое время оттуда послышались неразборчивые голоса телевизионных дикторов, и командир Бенхамин велел Месснеру войти внутрь, а своим бойцам – тщательно обследовать содержимое коробки на предмет присутствия там чего-нибудь, кроме нот. Он пытался делать вид, что это его собственное решение, как будто он просто заступил на дежурство, но даже он понимал, что на самом деле это неправда.

Парни забрали у Месснера коробку и вывалили ее содержимое на пол. Там были отдельные тоненькие брошюры и толстые переплетенные книги, тысячи страниц, покрытых нотными знаками. Они просеивали все это музыкальное богатство, перетряхивали его и перелистывали, как будто действительно между страниц могли находиться деньги.

– Поразительно, – сказал Месснер. – Только что тем же самым занималась полиция за стеной, и вот мы снова вынуждены терпеливо смотреть на такое безобразие.

К мальчишкам подошел Като и опустился рядом с ними на колени. Как только они просматривали брошюру, он тут же брал ее у них из рук и тщательно отсортировывал Россини от Верди, Шопена от Беллини. Иногда он останавливался и читал страницу, как будто это было письмо из дома, и его голова при этом покачивалась в такт музыке. Когда ему попадалось что-нибудь особо интересное, он отдавал это в руки Роксаны Косс, кланяясь при этом в пояс. Он не просил Гэна переводить: все, что ее интересовало, находилось здесь.

– Мануэль шлет вам свои наилучшие пожелания, – сказал Месснер отцу Аргуэдасу. – Он сказал, что, если вам понадобится что-нибудь еще, он найдет это специально для вас.

Священник понимал, что впадает в грех гордыни, и все же наслаждался тем, что именно он сыграл главную роль в доставке нот. Он до сих пор чувствовал головокружение от ее голоса и не мог точно выразить свое состояние. Он пошел посмотреть, открыты ли окна. Он надеялся, что стоящему за стеной Мануэлю удалось хоть что-нибудь услышать, хотя бы одну ноту, хотя бы один пассаж. Благословен тот день, когда он оказался в этой тюрьме! Тайны Христовой любви никогда не были ему ближе – ни тогда, когда он служил мессу или причащался Святых Таин, ни даже в тот день, когда он проходил церемонию посвящения. Теперь он понял, что только сейчас перед ним приоткрывается тот настоящий путь, по которому ему предстоит идти в жизни, слепо и безрассудно, как назначено судьбой, хоть на смерть. В смерти – вознаграждение, в смиренном предании своего сердца богу заключено величие, которое не поддается описанию. В какой-то момент человек уверен, что для него все потеряно, но посмотрите, что он получает взамен!