«Возможно, просто раньше она не чувствовала угрозы вашим отношениям», – подумала Оливия, но говорить этого вслух не стала.

Зак ушел на кухню и через несколько минут вернулся с двумя чашками кофе. Он поставил их на столик и сел рядом с Оливией на диван. Он сидел так близко, что их бедра могли бы соприкоснуться, если бы она лишь чуточку наклонилась. Чего Оливия, разумеется, не сделала.

Но ей так хотелось.

Зак взглянул на нее, и вдруг Оливии показалось, что вот он сейчас заключит ее в объятия и поцелует, но этого не произошло. Зак взял свою чашку и сделал глоток.

«Я так хочу его поцеловать», – вдруг поняла Оливия. Это был первый мужчина, которого она полюбила. И ни он, ни она сама не были виноваты в том, что они расстались.

Некоторое время они молчали, и Оливия пыталась понять, не думает ли Зак о том же самом.

– Я все думаю о том, кто оставляет тебе все эти ужасные послания, – сказал Зак.

Вот тебе и мысли о том же самом. Но Оливия была тронута тем, что его это беспокоит.

– Я зайду в полицейский участок и попробую что-нибудь выяснить.

– Спасибо, Зак, – сказала она. – И еще сегодня у меня произошла странная встреча в супермаркете. Женщина, которую я никогда не видела, смотрела на меня с недовольством, а когда я с ней поздоровалась, просто развернулась и вышла. Десять минут спустя моя машина была изрисована. – Оливия как могла описала внешность незнакомки.

– Похоже на Жаклин Маккорд, – сказал Зак. – В детстве мы жили по соседству. Ее семья еле сводила концы с концами, так же как и моя. Помню, мне было лет одиннадцать-двенадцать, и я наблюдал за тем, как парни лазят в окно ее спальни. Она забеременела в шестнадцать лет и бросила школу, и после этого я не видел ни одного парня близко от ее дома. Когда мне было шестнадцать, она зашла ко мне в спальню и сказала, что я могу делать с ней все, что пожелаю. Я солгал ей, сказал, что у меня есть подружка, и тут она как с цепи сорвалась. – Он покачал головой.

– Что произошло?

– Она сказала, что ни одна школьница не сможет удовлетворить меня так, как она, настоящая женщина. Она задрала свитер и показала мне грудь, видимо, считая, что я не в силах буду устоять. Поэтому я сказал, что никогда не изменю своей девушке, на что она заявила, что я неудачник, и ушла. Она повторяла этот сценарий по крайней мере десять раз, пока я не уехал из Блубери, а когда через пять лет мы с Кайлой вернулись сюда, она из кожи вон лезла, только бы подобраться к нам поближе. Вызывалась посидеть с Кайлой. Приносила ужины из ресторана. Однажды заявилась в одном плаще и сказала: «Это все, что я могу тебе предложить» – и распахнула полы плаща. Под ним ничего не было.

Оливия вспомнила, сколь привлекательной была Жаклин, даже с выражением ненависти на лице.

– Что же ты сделал?

– Я запахнул ее плащ и сказал, что хотя и считаю ее красивой женщиной, не могу вступать в какие-либо серьезные отношения, имея на руках пятилетнюю дочку и находясь в самом начале своей карьеры, и что я слишком высокого о ней мнения, чтобы просто использовать ее.

– Звучит благородно, – заметила Оливия.

– Мне тоже так показалось, но она заявила, что хочет, чтобы я ею воспользовался. Тут она закатила сцену. Начала кричать, что я считаю себя лучше ее только потому, что уехал из Блубери и вернулся с дипломом. Я долго не мог ее успокоить.

– Вы разговаривали с тех пор? – спросила Оливия.

– Когда мы встречаемся в городе, я всегда веду себя вежливо, она же только смотрит на меня с ненавистью и тут же уходит.

Оливия глотнула кофе.

– Если уж она неприязненно посмотрела на меня, потому что видела нас однажды вместе, то Марни она должна просто ненавидеть.

– Это точно. Но Марни ничего не боится. В первый же раз, когда Жаклин уставилась на Марни, та подошла к ней и высказала все, что о ней думала.

– Значит, у Марни горячий темперамент.

Зак откинулся на спинку дивана.