Охота за красоткой - Линда Ховард (2008)

– Я ни в чем не виновата, – попыталась оправдаться я.

Даже не по себе стало: как будто я что-то натворила и теперь все близкие объединились против меня. Шона мрачно хмурилась, а я думала, что она всегда будет на моей стороне, что бы ни случилось. Впрочем, родню я понимала: если бы на Уайатта покушались бы так же часто, как на меня, я потребовала бы, чтобы он сменил работу, и увезла его в Монголию, подальше от опасности.

Мама поерзала. Она поджимала губы точно так же, как Уайатт, но потом переключилась в режим материнства, отошла к маленькой раковине и смочила салфетку. Приблизившись ко мне, она принялась осторожно смывать запекшуюся кровь, которую не заметили сестры. Мама не прочищала мне уши с тех пор, как я вышла из детского возраста, но ощущения остались прежними. Хорошо еще, что она не поплевывала на салфетку. Помните шутки насчет материнской слюны, якобы смывающей все – от жира до чернил? Так вот, это чистая правда. Давно пора запатентовать материнскую слюну и продавать ее как универсальный пятновыводитель. А вдруг ее уже продают? Мне же в голову не приходило прочитать состав пятновыводителя. Может, там и вправду есть материнская слюна.

Наконец Уайатт подал голос:

– Мы получим записи с камер наблюдения на стоянке и попробуем определить номер машины.

С моим будущим мужем я общаюсь достаточно давно, чтобы разобраться в некоторых тонкостях закона.

– Но ведь она меня не сбила. Она нажала на газ, а я увернулась. Так что она не сбила человека и сбежала с места происшествия, а скорее просто перепугалась и удрала.

– Она? – сразу встрепенулся Уайатт. – Ты ее видела? Узнала?

– Я могу сказать только, что за рулем сидела женщина, но знакомая или нет… – Я пожала бы плечами, если бы не старалась избегать резких движений. – Фары светили мне прямо в лицо. Но машину вела женщина, машина – «бьюик» последней модели. Фонари на парковке искажают цвета до неузнаваемости, но, похоже, это был светло-коричневый металлик.

– Насчет «бьюика» ты уверена?

– Ой, я тебя умоляю! – отозвалась я со всем пренебрежением, на какое была способна.

В чем, в чем, а в машинах я разбираюсь. Это у меня наследственное, от папы, потому что мама различает машины только по цветам, размерам да еще знает, что бывают пикапы. Марка и модель для нее пустые звуки.

– Если она говорит, что это был «бьюик», значит, так и есть, – вступился за меня папа, и Уайатт кивнул.

В другое время я бы разозлилась на то, что он поверил папиному слову после того, как усомнился в моем, но в тот момент я была не в себе, точнее, вне себя, но при этом не в себе физически и психически. Я обессилела, только не от боли, просто этот инцидент стал последней каплей. Сколько еще раз на меня будут покушаться, прежде чем вгонят в депрессию? Можно подумать, я специально мешаю кому-то жить. Да я даже чокнутым водителям не показываю палец – ведь неизвестно, приняли они лекарство или нет, прихватили с собой заряженный пистолет и не забыли ли дома мозги. Я устала, у меня все болит, я сейчас расплачусь.

Но плакать на виду у всех я не стала. Я не плакса, по крайней мере, не плачу напоказ. Могу, конечно, всплакнуть над мелодрамой или когда на футбольном стадионе играют «Звездно-полосатый флаг», но если несладко приходится лично мне, обычно сжимаю зубы и шагаю дальше. Жизнь не раз била меня, а слез не дождалась. Если я сейчас расплачусь, то все поймут, что мне себя жалко, а это ни к чему. Хватит и того, что я выгляжу немногим лучше трупа, распускать нюни ни за что не стану.

Если бы сейчас мне показали ту паршивку из «бьюика», я бы задушила ее своими руками.

– Поговорим об этом потом, – предложила мама. – Ей надо отдохнуть, а не переживать весь кошмар заново. Вы поезжайте домой, а я побуду с ней. Это приказ.

Уайатт ненавидит приказы, но маму иногда слушается.

– Я тоже останусь, – заявил он непререкаемым полицейским тоном.