Наслаждение и боль - Энн Мэтер (2002)

Педро Армес, казалось, почувствовал некоторую неловкость от темы разговора, и Лаура силилась понять — почему. Ее вопрос был вполне невинным, и тем не менее он взволновал его. Какую искру она, не желая того, зажгла? Что скрывается за неприязнью, которую эти двое мужчин испытывают друг к другу?

— Я думаю, что нам пора, — проговорил Педро. — Пошли! Правда, сейчас еще рано, слишком рано, чтобы отвезти вас назад в Мадралена. Может быть, мы заедем в мой дом, и я покажу вам некоторые из моих работ?

Лаура колебалась. Она обязана отказаться. Именно так поступила бы хорошо воспитанная испанская девушка, но она не была испанкой, она — англичанка, и ей интересно оценить, каким талантом обладает этот человек, скрываясь за личиной циника.

— Хорошо, — согласилась она, позволяя ему отодвинуть ее стул и вставая. — Но при условии, что ваша экономка действительно дома.

Педро улыбнулся, хотя и был немного удивлен ее быстрым согласием, но это было приятное удивление. Они вышли из ресторана и направились к автомобилю. Вечер был чудесным, а темное небо усыпано звездами. Луна спокойно парила в высоте, а в воздухе струился аромат мимозы.

Пока они ехали, Педро повернул разговор в более безопасное направление, обсуждая качество съеденных ими блюд, перечисляя типы и букеты вин, которые производятся в Испании. Они каким-то образом обошли тему о виноградниках семьи Мадралена, и Лаура поняла, что Педро не хочет обсуждать то, что относится к ее хозяину и его владениям.

Дом Армеса располагался на материковой части Косталя и своей архитектурой напоминал дом семейства Мадралена, хотя был меньше и менее мавританским. Как он и сказал, одетая в черное экономка приветствовала их. Когда Лаура отказалась от предложенного вина — она не хотела больше пить, — он попросил экономку принести им в студию кофе.

Студия была не меньше, чем гостиная в доме Мадралена, и он объяснил, что пришлось убрать несколько стен, чтобы создать достаточно места для работы. В студии стояло несколько мольбертов, на которых размещались выполняемые маслом работы в различных стадиях завершения, на стенах красовались уже готовые полотна. На специальных шнурах висели лампы искусственного света. Такое освещение придавало резкость контурам на портретах, и он беспощадно критиковал свои работы. Рассмотрев несколько картин, Лаура пришла к заключению, что они выражают настроение изображенных лиц, высвечивают их характеры. Она и сказала об этом.

К ее удивлению, он был исключительно скромен в оценке своих достижений, и она не могла понять, что же случилось, почему к Педро Армесу в доме Мадралена относятся недружелюбно.

Экономка принесла поднос с кофе, и, пока они пили его и курили сигареты, Педро небрежно перелистывал кипы рисунков. Больше всего Лауре понравилось, как он рисует детей, и она стала искать какие-нибудь черты сходства, думая о том, что среди этих детских портретов могут быть его родственники. Однако он развеял ее иллюзии, сказав, что его собственные родители умерли, когда он был маленьким ребенком.

— Вы никогда не были женаты? — удивленно спросила она.

— Никогда. — Он покачал головой. — Я никогда не встречал женщину, которой мог бы посвятить всю свою жизнь, — сказал он, слегка пожимая плечами. — Однажды я любил женщину, но, к несчастью, она умерла…

— О, простите! — Лаура отвернулась, и в этот момент зазвонил телефон.

Педро тихонько выругался и направился к двери студии, и в тот же момент появилась экономка и сказала, что его просят к телефону.

— Простите меня, я на одну минуту, — проговорил он и исчез за дверью.