С любовью, Лондон - Юлия Устинова (2019)

— Я, вообще-то, тебя отвлечь хочу, — хохотнула эта ненормальная. — Не грузись, Чеснокова, все будет вэри гуд! Прилетишь, освоишься и закадришь в новой школе какого-нибудь квотербека. Ты у нас девка симпотная, не то, что я. На твоём месте я бы так и сделала.

— Какого квотербека? — задрав на затылок брови, спросила ее. — С моей-то маман мне только и остаётся, что кадрить… справочник по английской пунктуации.

— Ну тут… даааа, зная тёть Юлю, — она понимающе кивнула, приступив к поеданию очередного бутерброда, — если только студент Гарварда какой попадется… или сын президента.

— Гарвард находится совсем в другом штате, а сыновьям их президента, наверное, уже лет восемьдесят на двоих, — и теперь я включила училку современной истории.

— Вот отстой, — пробормотала Наташка. — Ну ничего, зато мир посмотришь… с высоты десяти тысяч километров, — и принялась нагло смеяться надо мной.

— Спасибо за экстренную психологическую помощь. Теперь я точно не боюсь перелета, — прищурившись и растянув губы в подобии улыбки, прокомментировала ее дурацкий подкол.

С бутербродами и чаем было покончено, и мы с подругой перекочевали в мою спальню, чтобы заняться воплощением в жизнь первого завета Юлии Ильиничны.

Шкаф у меня, как у любой семнадцатилетней девчонки, ломился от количества шмоток, но надеть, само собой, было совершенно нечего. Оставалось надеяться, что я со своим стилем примерной девочки, который периодически сменял образ «колхоз – дело добровольное», не буду выглядеть вороной - альбиносом среди толпы учащихся старшей школы Ньюпорта.

Если бы не Рик – новый муж моей мамы, я бы до самой смерти, лет в девяносто девять, причем, от приступа смеха, так и не узнала, где находится этот чертов Ньюпорт! Но, видимо, мама просто обязана была встретить моего свежеиспечённого отчима на той долбаной Международной конференции для преподавателей английского языка в столице нашей родины, чтобы я наконец поднаторела в географии Соединенных Штатов.

— Оставь это мне, — хлопая ресницами, Наташка ухватилась за рукав моей темно-синей водолазки с прорезями на плечах, которую я купила только неделю назад. — Там точно такое не носят.

Я резко дернула обновку за другой рукав, вынудив подругу отпустить ее, и, прижав к груди эту далеко не дешевую тряпку, спросила:

— И с каких это пор в Америке не носят кашемир?

— Блин, я думала, прокатит, — разочарованно проговорила эта беззастенчивая экспроприаторша. — Хотя бы этот отдай, — и уставилась на один из свитеров со скандинавским орнаментом. — Я буду надевать его и вспоминать тебя, — и взгляд такой преданный, как у Хатико.

— Забирай, — я оказалась не в силах противостоять этому ее взгляду.

— И вот это, — теперь в ее руках оказалась рубашка в черно-синюю клетку. — Она такая тепленькая, а зимы тут у нас, сама знаешь, какие, уральские! — и вопросительно уставилась на меня.

— Ладно, бери, — махнула я рукой, продолжая этот аттракцион неслыханной щедрости.

— А ещё вот эту футболочку, — под шумок Наташка вытащила из кучи тряпья, разбросанного на кровати, одну из моих четких черных футболок.

— Э, слышь! — вытаращив глаза от ее наглой выходки, выхватила у нее футболку. — Это уже борзота восьмидесятого уровня! Я там, по-твоему, голая ходить должна?!

Но Наташка так и не успела состряпать ничего убедительного в свое оправдание, потому что в дверь снова позвонили.

— Это бабуля, наверное, — сказала я, направляясь к порогу комнаты. Но тут же обернулась и добавила, уставившись сначала на Наташку, а потом на кучу своих шмоток, — учти, когда ты выйдешь отсюда, я тебя с ног до головы обшмонаю.

— Ох и бессердечная ты личность, Чеснокова! — возмутилась Наташка на мое категоричное заявление.