Дорога надежды - Анна Голон, Серж Голон

— О! Госпожа де Пейрак, как я рада вас видеть! — произнесла, запыхавшись, молодая женщина. — Мне так хотелось получить от вас известия о моей сестре!

Подойдя к Анжелике, она буквально бросилась ей на шею, и той ничего не оставалось, как тоже обнять ее.

— Кто вы, дорогая?

— Вы меня не узнаете?

Она говорила немного хрипло, с легким английским акцентом. Анжелика подумала об Эстер Холби, которая вместе с ней бежала на барке Жака Мервина после резни, устроенной индейцами абенаками. Тогда погибла вся семья Эстер, а ее приютил один из ее дядюшек, живущих на острове Мартиникус. Но Эстер была значительно выше ростом и шире в плечах, эта же казалась совсем девочкой, маленькой и хрупкой, и если бы не выпирающий круглый живот, ей нельзя было бы дать больше двенадцати лет. На голове у нее был кокетливый кружевной чепчик, сверху накинут капюшон белого шерстяного плаща.

— Неужели вы не узнаете меня? А я никогда вас не забуду, ведь это вы вытащили меня из воды и, будто ребенка, вынесли на берег, когда случилось кораблекрушение. А теперь, говорят, у вас у самой близнецы. И у меня тоже скоро будет маленький! Разве это не прекрасно?

Ее непосредственность не имела ничего общего с британской уравновешенностью, а упоминание о кораблекрушении навело Анжелику на верный след.

— Не вы ли… — раздумчиво произнесла она, — …не вы ли одна из тех «королевских невест», чей корабль разбился на скалах на подходе к Голдсборо два года назад?

— Да, да! Вот вы и вспомнили! Я малышка Жермена, ведь правда вы меня помните? Жермена Майотен. Я была самой младшей и такой маленькой, что никто никогда не называл меня по имени, просто «малышка» или «крошка». Впрочем, после того, что произошло, это и не удивительно: кораблекрушение, пираты…

Расскажите мне, пожалуйста, о сестре и о нашей благодетельнице, госпоже де Модрибур.

Анжелика вздрогнула, по спине у нее забегали мурашки. Будущая мать напомнила о событиях двухлетней давности, однако сама Анжелика до сих пор не могла вспоминать о них без содрогания, тем более говорить о них. Она взяла молодую женщину под руку.

— Идемте, дорогая, проводите меня до форта. Насколько я поняла, вы расстались со своими подругами и вашей благодетельницей госпожой де Модрибур в Пор-Рояле и с тех пор не имели от них известий?

— Да. Но когда тот англичанин заставил нас всех, точно пленниц, подняться на борт его корабля, я спряталась. Я очень испугалась, да к тому же была сыта по горло всеми ужасами. В Голдсборо я познакомилась с одним матросом, он мне понравился, и я хотела выйти за него замуж, как мне пообещал губернатор, господин Патюрель.

Она шла, болтая без умолку, и теперь в ее речи Анжелике уже слышался иной акцент — так говорили в беднейших кварталах Парижа.

— Я была воспитана в приюте. Вместе с моей старшей сестрой меня поместили туда, когда мне было четыре года, а мать нашу определили в приют кающихся грешниц. Я получила хорошее воспитание, сударыня, иначе господин Кольбер не выбрал бы нас для отправки в Канаду. Но я была только сопровождающей.

Госпоже Модрибур была нужна только моя старшая сестра, но ей пришлось взять и меня, потому что у меня нет никого, кроме сестры, а она настояла, чтобы нас не разлучали. Теперь, когда я счастлива и уже позабыла все наши былые беды… мне так хотелось бы узнать о своей бедной сестре и о госпоже Модрибур!

Они пришли в форт. Прежде чем повести молодую женщину посмотреть на детей, Анжелика усадила ее в нижней комнате и попросила слугу принести чего-нибудь освежающего. Бедная девушка так счастливо избежала крушения! И «Единорога», и всей своей жизни! Ее приютила Акадия.