Дорога надежды - Анна Голон, Серж Голон

Вникнув наконец, они с большим удивлением должны были признать, что преступное животное было не кем иным, как росомахой, которую приручил Кантор, дав ей кличку Волверайн. Это было английское наименование хищника, иногда достигавшего довольно крупных размеров, примерно с молодого барашка, которого французы называли росомахой, а индейцы — барсуком.

И оба признали, что им не пришло в голову узнать у младшего сына, как он намеревается поступить со своим верным спутником. Вероятно, Кантор, перед тем, как сесть на корабль, идущий во Францию, куда, конечно, взять зверя не мог, выпустил его на свободу где-нибудь в лесу.

— Он сильно одичал уже в Квебеке, — заметила Анжелика. — Но, возможно, речь идет о совершенно другом «барсуке». Однако мадам де Шамбли-Монтобан явно согласна с судебным исполнителем. У нее ведь зуб на нашего Волверайна, который убил ее ужасного злого дога. Она бы охотно велела вывесить его голову на дереве, как поступают с бандитами с большой дороги.

Но и мадемуазель д'Урдан упоминала о росомахе. В длинном послании, сопровождавшем посылку с двумя книгами, «Принцесса Клевская» и «Устав иезуитов», она рассказала, что ее служанка Джесси, по-прежнему жившая в старом доме в Верхнем городе, два или три раза за зиму видела зверя, который кружил вокруг дома маркиза де Виль д'Авре. Однажды росомаха одним прыжком перескочила через невысокую стену, окружавшую сад мадемуазель д'Урдан, приблизилась к стеклянной двери кухни и стала пристально разглядывать канадскую собачку, которая, что любопытно, не залаяла. То ли была слишком удивлена, то ли перепугалась насмерть, то ли зрение у нее от старости ослабело… Или — ведь кто знает это зверье? — они с этой росомахой старые знакомые?

С другой стороны, нельзя было отрицать, что зверь в безлунные ночи натворил много бед в городе. Но никто из друзей графа и графини не пострадал.

Индейцы боятся росомах, считая их очень умными, хитрыми, и злыми. Они говорят, что дьявол живет в них, что это не зверь, а человеческое существо в зверином обличье. Начиная с весны, никто ее больше не видел.

От этого сюжета мадемуазель д'Урдан непринужденно перешла к новостям о маркизе де Виль д'Авре, которого им всем очень не хватало. Он прислал им бильярд. Такой громоздкий! Гораздо больше ткацкого станка! Эта игра стала очень модной в Версале, и король почти каждый вечер отправлялся в бильярдную, проходя через покои мадам де Ментенон.

Затем мадемуазель д'Урдан пустилась в длинные объяснения, зачем она послала Анжелике «Устав иезуитов». Она полагала полезным ознакомиться с законами, по которым те живут. Это поможет избежать неприятных ошибок, вроде той, которую совершил губернатор Фронтенак, не терпевший служителей этого ордена и вступивший с ними в ожесточенную борьбу. В донесении королю и министру Кольберу он сообщил об их бесстыдной алчности, по его мнению, совершенно не подобающей для лиц духовного звания, которым следовало бы врачевать души ближних своих, а не грабить их. У него имелись доказательства, и он мог бы их представить: иезуиты выстроили два форта на окраинах пролива, связывающего озеро Траси с озером Гурон — в форт Сент-Мари стекалась вся пушнина, поступающая с севера, а в форт Миссилимакинак — с юга. Таким образом, они забирали себе значительную часть мехов, добытых в лесах, окружающих Великие озера; кроме того, у них была лавка в Нижнем Городе, где продавалось все, вплоть до мяса и сабо.

Но доводы губернатора были разбиты в пух и прах, поскольку ему предъявили текст папской жалованной грамоты иезуитам, в которой им разрешалось «заниматься торговлей и вести финансовые операции».

Так что в Квебеке они ничем не преступали дарованных им прав и помышляли только о собственных интересах, а также о славе Божьей. Впрочем, так поступали все обитатели города.