Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

В эту минуту Тото стала очень деловитой и внимательной, будто вела переговоры на международном уровне и в случае провала мир ждала ядреная катастрофа. За это Маргоша и любила подслушивать их разговоры: никаких дамских охов и ахов по поводу того, что чего-то нельзя делать, а что-то невозможно. Татьяна оказывалась готовой для близкого человека на все. Главное же — никакой пустой болтовни. У нее всегда находился план действий.

— Чего же тебе надобно, старче? — спросила она ласково.

Внезапно Машка расхохоталась.

— Ты что?

— Помнишь, я как-то позвонила тебе и сказала, что убила бы Сережку, а ты недослышала это злосчастное «бы»?

— Ну ты же ревела как белуга на нересте.

— Белуги на нересте не ревут.

— А ты исключение.

— Скажи спасибо, что меня кондратий не хватил, когда ты появилась на пороге в черном костюме, лыжной шапочке и с лопатой.

Татьяна уронила голову на руки и тихо затряслась от смеха.

— Не руками же его закапывать, — простонала она. — А у тебя лопат отродясь не водилось.

— Никогда не забуду этого явления, — растроганно заявила Маша.

— Конечно не забудешь. Хоронить без покойника — это унизительно. Лучше излагай факты.

Машка с сомнением разглядывала пустой стол:

— Все убрали, а что взамен? Слушай, давай возьмем маленькую бутылочку «Бьянко» на двоих, а? Пусть это будет жутко алкогольный вечер. Или коктейль еще закажем?

— Когда это я отказывалась, мэм?

— Меня Жанночка очень, очень сильно обидела, — сказала Маша, и видно было, что это признание дается ей через силу. — Так обидела, что я даже тебе сейчас не расскажу. Мне надо самой пережить.

Татьяна понимающе кивала, не говоря ни слова, и от этого Машке, как всегда, стало спокойно и надежно.

— И я тебя очень поэтому прошу — ничего мне больше не советуй, а просто охмури его, чтобы ему стало так же больно, и страшно, и тоскливо, как мне сейчас. Чтобы он и думать забыл о своей новой пассии.

Тото пошевелила губами, подумала минутку и спросила подозрительно:

— А что я с ним потом делать буду?

— Мягкий пас налево, то есть мне, — успокоила ее верная наперсница разврата. — Ему же, бедняжке, нужно будет с кем-то о тебе говорить. Тут я и пригожусь. Кто это еще выдержит?

— Ты что — настолько его любишь?

— Пока — да. И пока мне очень нужно, чтобы ты уделала этих голубков, как Бог черепаху. А потом посмотрим.

— А что до Жанночки…

— Я тебя как женщина женщину просю — спляши на ней дрызгу-брызгу с колокольцами в руках. А?!

— Мадам имеет план? — уточнила Татьяна.

— Какой такой план?

— Мистер Фикс, неловко будет завалиться к нему в кабинет и сообщить, что я пришла его охмурять, так как мне очень не нравится его поведение, да и подруга слезно попросила.

— Нет, ну какая ты умница, что не показывалась ему на глаза, — внезапно восхитилась Машка.

— А кто твердил, что у меня паранойя?

— Паранойя и есть, — значительно повеселев, отвечала та. — Ты же у меня ненормальная. Даже противно, что ты всегда оказываешься права.

— Впоследствии.

— Все очень просто, — хмыкнула Маша, — ему срочно нужен менеджер со знанием языков. Я договорюсь с Харлампиевичем, чтобы он записал тебя на прием. Идет?

— Мне нужно десять — пятнадцать минут форы. Чтобы я успела начать говорить и это было бы обоснованно, а не «Простите, как здесь пройти в библиотеку?».

— Будут тебе и пятнадцать минут, и полчаса.

— Давай выпьем.

Татьяна помахала рукой, и к ней устремился повар, ибо Маргоша, изнывавшая от любопытства, безуспешно пыталась отделаться от какого-то чересчур дотошного клиента, жаждавшего выведать все ингредиенты фирменного салата «Матренин двор». Состав салата был указан в меню, но печатному слову он, очевидно, не доверял и потому пытал барменшу. А может, ему просто приглянулась очаровательная блондинка?