Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

Официант с ужасом на нее воззрился, но если он и не считал, что любой клиент всегда прав, то уж в отношении любимой Татьяны Леонтьевны сию истину полагал непреложной. Он взял себя в руки и пообещал принести меню, проглотив массу вопросов, которые возникли у него по ходу. Наталья Николаевна лучилась самодовольством — сей казус она отнесла на свой счет.

— Вы были правы, — откашлявшись, робко заговорила Татьяна, — больше никто не читает стихов. Я вас сразу узнала. Андрей на вас очень похож.

— Я не читала, — наставительно заметила Трояновская, — я сверяла по памяти, не сделали ли в редакции какие-нибудь ошибки, опечатки.

— А вы в редакции работаете?

— Сотрудничаю. Это моя собственная книга.

Татьяна выжидательно молчала.

— Я вас почему пригласила, голубушка, — начала Наталья Николаевна. — Я очень дружна с Мариночкой. Это невеста Андрюши, вы с ней знакомы.

— Виделись, — уточнила Тото.

— И я очень пекусь о благе своего единственного сына. Если бы вы знали, сколько мне пришлось вложить в него сил, души, средств, пока он стал человеком. Он ведь очень сложная натура. Интраверт. — Она подозрительно поглядела на собеседницу. — Вам знакомо это слово?

Татьяна изобразила ожидаемые ею неловкость и смятение:

— В общих чертах.

Наталья Николаевна довольно усмехнулась.

— Несколько лет тому Андрюша стал просто неуправляем: много пил, гулял, иногда мог исчезнуть на несколько дней. Если бы вы знали, сколько бессонных ночей я провела в ожидании, что мне позвонят из милиции или из «Скорой помощи». Я вся поседела. К тому же мне надо было работать, чтобы поставить его на ноги.

— Я не очень понимаю, зачем вы мне это рассказываете…

— Зато я вас понимаю, милочка, — прервала ее Трояновская. — Вам, конечно, нелегко живется. Не спорьте, я знаю, мне Мариночка все-все рассказала. Я понимаю, кто у нас сейчас ютится в коммуналках. Вы где работаете?

— Да собственно… — протянула Татьяна.

— Безработная?

— Ну, — нисколько не покривила душой. — Моя трудовая книжка действительно лежит у меня дома.

— Вы не замужем, детей у вас нет и, как я понимаю, не будет…

Будь она поумнее, отреагировала бы на то, что Татьяна изменила позу, небрежно облокотилась о стол и подперла голову рукой. Холеной маленькой рукой с безупречным маникюром. Но Наталью Николаевну несло на парусах поэтического вдохновения:

— Я сама женщина, и я в состоянии почувствовать, какое отчаяние вы испытываете. Вам сколько лет?

— Много, — любезно улыбнулась Тото, но и этой улыбки дама не отметила.

— Эта неопределенность, бедность и одиночество угнетают. И вы, увидев Андрюшу, решили, что это ваш шанс. Да и влюбились, не спорю, влюбились. Женщины вашего возраста легко влюбляются в молодых людей. Сколько, вы сказали, вам лет?

— Я не говорила…

— Не надо меня стесняться, голубушка, — сочувственно молвила Трояновская. — Вот мне пятьдесят три…

— В жизни бы не сказала, — честно призналась Тото.

Глава 16

Алексей заехал в маленький переулок, открыл дверцу машины и подхватил пассажира. Тот крепко пожал ему руку, поправил темные, огромные, на поллица очки, совершенно неуместные прохладным вечером, и спросил:

— Ну, что там? Какие новости?

— Я не понимаю принципа, — скрипучим голосом ответил помощник одноглазого. — И меня это уже раздражает. Старик не хочет добиться чего-то конкретного. Играется в казаки-разбойники, старый хрыч. То письмо в почтовый ящик положи, то звонком побеспокой, то собери все сведения о поклонниках, и лучше до тринадцатого колена включительно. То — отмени все оптом — и слежку, и давление. И банк уже не трогай. К тому же, в лучших советских традициях, каждый занят своим маленьким делом, докладывает лично ему; а обсуждение хозяйских проблем не поощряется настолько, что можно однажды проснуться на том свете, если нарушаешь правила.