Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

— Твои бы слова да Богу в уши, — пробормотал Халк, в Бога, впрочем, не веривший. — Что там происходит?

Алексей презрительно скривил губы:

— Торжественный прием. Ничего он ей не сделает и выпытывать ничего не будет. До фени ему все, чем он занимался раньше, в том числе и поиском ее тайников. Цветет старик. Раскис. Подарками осыпать собирается, судя по тому, куда он вчера гонял шофера, — по ювелирным; в художественный магазин за какими-то особенными красками. А, чушь какая-то…

— Какая теперь разница? — сказал атлет. — По ювелирным — это даже лучше, не серебряный же кулончик он ей купил в честь встречи. — И деловито уточнил: — Сколько людей в доме?

— Восемь, — ответил Алексей, — если не считать старика и девчонки.

— Эти не в счет…

* * *

Татьяна блаженно улыбалась. Пожалуй, впервые за довольно долгий срок ей не приходилось ничего изображать, не держать удар, не притворяться. Просто позволить себе быть самой собой, расслабиться — в прямом смысле этого слова. То есть стать слабой, беззащитной, ждущей поддержки и помощи от другого. Редкое для нее счастье.

Они говорили с Владом довольно долго. Он давно не бывал в Киеве, но не скрывал, что жил здесь когда-то раньше. Его воспоминания могли заинтересовать не один десяток мемуаристов, а его интерес к ее жизни казался искренним и неподдельным. Тото рассказывала ему с детства знакомую историю и думала о том, как же это странно — пытаться объяснить человеку его собственную судьбу больше чем полвека спустя.

— И что же дальше? — спросил Влад изменившимся голосом.

— Он пришел в Киев, я не знаю как, не спрашивайте, — продолжила она, с сочувствием поглядывая на собеседника. — В немецком офицерском мундире, с повязкой на правом глазу. Я даже в детстве его за это звала «адмирал Нельсон»…

— Ваша бабушка рассказывала вам такие вещи, когда вы были маленькой? — изумился он, не желая верить очевидному и втайне страшась ответа.

— Бабушка моя была мудрой женщиной, Владислав Витольдович. Она считала, что я с младых ногтей должна помнить и знать своих предков. Особенно, если они достойны уважения и любви.

— А потом? — нетерпеливо уточнил старик.

— А потом была вся война, голод и слезы, и смерти. И сын бабушкиного мужа повзрослел на этой войне и вернулся за той, кого любил. Они поступили честно, они сообщили деду, что любят друг друга, и только потом уехали. Но он не смог оправиться от этого удара…

— Ваша бабушка разлюбила его? — скорбно спросил он.

— Разве вас можно было разлюбить, Владислав Витольдович? — пожала плечами его очаровательная правнучка. — Просто так сложилась жизнь…

* * *

Алексей с бутылкой виски в руках зашел на кухню, где в ожидании запаздывающего обеда маялись двое охранников.

— Хозяин сегодня принимает гостью, — торжественно объявил помощник, — и гостью особенную. А потому он хочет, чтобы всем было приятно. Такой маленький семейный праздник.

— О, виски пожаловал! — сказал один охранник. — Недурственно!

— Влад, конечно, похож на своего вампирского тезку, но щедрый чудак. Давайте, ребята, пейте, — подбодрил их Алексей.

— Садись с нами, — предложил второй.

— Не могу, — вздохнул он. — Мне еще при хозяине нужно покрутиться, продемонстрировать бурную деятельность. Но он меня скоро отпустит — картины станут смотреть. Вот тогда я к вам и спущусь.

Он зашел в подсобку, где Халк с товарищем как раз укладывали тело Бахтияра; на лице — мечтательная улыбка: он так и не успел ничего понять и почувствовать. Мертвые пальцы разжались, и из них выпала маленькая поварешка.

Алексей посмотрел на старика повара, и сердце у него неясно защемило. Но на кону были такие деньги, что они не имели права рисковать.

— Соус он сделал просто шикарный, — поделился Халк. — Когда начнем новую жизнь, стану ходить гоголем и обязательно заведу себе повара, такого же вот, верного как собака и в белом колпачке.

* * *