Голубая звезда - Ким Болдуин, Ксения Алексу (2010)

— В пятницу будет вечеринка по случаю карнавала. — Она взяла плащ и направилась к выходу. — Я уже разослала приглашения, поздно все отменять. Я только надеюсь, что к следующему утру все с виллы разъедутся — грузчики будут там в десять. Когда закончим там, я в тот же день приеду в Харлем. Проверишь, подключен ли дом к Сети? Разрываюсь между двумя заботами.

— Думаю, с тех пор, как твой отец умер, Интернет не отключали, но я проверю. А что ты планируешь делать с бриллиантом? — спросил Ганс.

— У меня не будет времени на то, чтобы найти банковскую ячейку для него до отъезда. И, раз уж я вернусь Харлем, удобнее, если он будет здесь, на случай, если он снова понадобится профессору.

— Тайник устроен в более чем безопасном месте, — убеждал ее Ганс, — Все эти годы бриллиант пролежал там.

— И пока пусть полежит. Я могу положиться на то, что ты вернешь его туда на то время, что я проведу в Венеции?

— Конечно. Завезу его прямо сегодня. Вот код.

Он написал на листке несколько цифр и передал Крис вместе с еще одной бумагой, объяснив:

— А это список того, что нужно починить в особняке.

Крис просмотрела его.

— Хуже, чем я думала.

Оценщик назвал массу вещей, нуждающихся срочной реконструкции, в том числе, кровлю, коммуникации, паркет; требуются также малярные работы и снаружи, и внутри, ландшафтные работы…

— У меня кое-что отложено, но на такой масштабный ремонт этого не хватит. И даже если удастся быстро продать дом в Венеции, понадобится какое-то время на то, чтоб совершить сделку, выручить нужную сумму.

— Я посмотрю, кого можно нанять для тебя, — предложил Ганс. — Я знаю одного умельца, который берет такие вещи наличными. Так ты сможешь сэкономить на налогах. Он по части ремонтных работ.

Крис поцеловала его на прощание, трижды, на голландский манер — в левую щеку, правую, и потом снова левую.

— Храни тебя господь, дядя. Это неоценимая помощь с твоей стороны. Я к тебе загляну, когда вернусь.

Глава третья

Кабул, Афганистан

Как и большинство афганских мужчин, поддерживающих традиционный уклад жизни, министр по культуре Кадир дистанцировался от новомодной — и, по его мнению, оскорбительной, — тенденции брать фамилию или для деловых контактов с Западом, или ради удобства узнавания. Ни то, ни другое не было ему нужно. Он был правоверным мусульманином. Он терпеть не мог все, что связано с демократическими свободами, распространяющими свое влияние в его части мира, и делал все, что мог, чтобы поддержать Священную Войну против неверных.

Кадир носил традиционную свободную одежду, расшитую разноцветным шелком, тюрбан и чапан. Он размышлял о подарке, которые сделал ему Аллах. Кадир гладил свою окладистую начинающую седеть бороду.

— Вы правы, профессор Байят, — сказал он человеку, связавшемуся с ним из Амстердама, — Это очень важный, очень тонкий вопрос. Вы уверены?

— Да, ювелир, с которым я работаю над установлением того, что это за камень, узнал его, и после того, как я сам изучил его, я могу точно сказать, что он подлинный. Конечно, я не могу дать тому официальное подтверждение, пока алмаз не признан нашей властью.

— Setarehe Abi Rang, Голубая Звезда, — проговорил Кадир, и голос его звучал мягко.

Последовала долгая пауза. Ни один из собеседников не произнес формальных приветственных фраз, сопутствующих разговору двух деловых партнеров, которые несколько месяцев не перезванивались.

— И что сейчас там происходит?

— Бриллиант у голландской графини. Я сказал ювелиру, что сомневаюсь в подлинности бриллианта, и мне нужно осмотреть его еще раз.