Лабиринт отражений - Патриция Мэтьюз (1999)

— И ты боишься, что я не поверю? Я думал, ты меня лучше знаешь, Джули. Уверен, ты меня еще никогда не обманывала. Не солжешь и сейчас.

— Нет, папа, причина не в этом. Я просто не хочу впутывать ни тебя, ни маму. Вы не должны иметь с этим никакого дела.

Он выпустил облако ароматного дыма.

— Если это касается тебя, значит, касается и нас. Так было всегда, и ты об этом знаешь.

Джули резко качнула головой:

— Но только не на этот раз.

Боба эти слова явно задели.

— Мы всегда считали тебя своей дочерью. Я полагал, что и ты относишься к нам так же. Но, вероятно, теперь, когда ты узнала, кто ты такая на самом деле и кто твои настоящие родители…

Она порывисто подалась к нему.

— Нет, папа, не в этом дело! Я всегда буду считать тебя и маму своими единственными настоящими родителями. И кроме того, я узнала, что мои родители погибли. Осталась только бабушка. Папа, прошу тебя, не расспрашивай ни о чем. Это никак не связано с моими чувствами к вам.

— Джули, у тебя неприятности? Может, тебе угрожает опасность?

Джули напрягла всю свою волю, чтобы не отвести глаза.

— Нет-нет, ничего подобного.

Он молчал, все так же не сводя с нее пристального взгляда. Наконец медленно кивнул:

— Конечно, мы уважаем твои желания, Джули. Не хочешь рассказывать, не надо. Наверное, у тебя есть на это серьезные причины.

— Есть, папа. И еще одно. Через день или два мне опять придется уехать.

— Обратно в Ки-Уэст?

— Нет… Во всяком случае, не сразу.

— Куда же?

— Прости, папа, я не могу этого сказать. Лучше, если вы с мамой не будете знать.

— Как это мы с мамой не будем знать? Что ты такое говоришь?

— Пожалуйста, папа, не спрашивай больше ни о чем. Я не могу ответить на твои вопросы.

Лицо его застыло.

— Теперь я вижу, у тебя неприятности. Ты ведешь себя очень странно… совсем не так, как обычно.

— Странно? — Она попыталась засмеяться, но это прозвучало неестественно. — Вот тут ты прав, папа.

В дверях появилась Элис Мэлоун.

— Боб, Джули! Обед на столе.

Боб встал.

— Да, мы идем, дорогая.

Элис вышла. Джули схватила отца за руку.

— Пожалуйста, не рассказывай маме, что я говорила. Прошу тебя!

Он нахмурился:

— Я и не могу ей ничего рассказать. Ты мне практически ничего не сказала. Но что она подумает, когда ты снимешься с места и уедешь, не сказав ей ни слова?

— Я понимаю, папа, — с отчаянием произнесла Джули. — Я знаю, как ей будет больно… как вам обоим будет больно. Но другого выхода нет.

Прошло три дня. Джули все еще оставалась в Морстауне. Проснувшись в первое утро, она увидела, что идет дождь. Он лил до самого вечера, и это оказалось хорошим предлогом для того, чтобы отложить отъезд. Первую половину дня она просидела в гостиной с журналом в руках. Перед ленчем вошла Элис Мэлоун, большая любительница мыльных опер.

— Дорогая, ничего, если я включу телевизор? Сейчас начинается мой любимый сериал. Но если ты против…

— Нет-нет, мам, конечно, я не против. Включай, пожалуйста.

Она сидела рядом с матерью на кушетке, бездумно наблюдая за мелодрамой, которая разворачивалась на экране. Забавно, до чего же все эти хитросплетения неприятностей экранных героев напоминают ее собственные! Могла ли она предположить всего неделю назад, что окажется втянутой в события, более фантастические и невероятные, чем сюжет какой-нибудь мыльной оперы.

Через некоторое время она встала и поднялась в свою комнату. Сидела на кровати, все так же бездумно глядя на серый день за окном. Из нее словно выкачали всю энергию. Надо было думать, принимать какие-то решения, однако, как только она пыталась подумать о чем-нибудь определенном, мысли путались и ускользали.