На столе лежал ноутбук. Грифф включил его. Он нашел его в спальне для гостей. Коуч не любил компьютеры, утверждая, что с ними «чертовски сложно обращаться», и Грифф предположил, что к поколению электроники примкнула Элли.

Пока компьютер грузился, Грифф наблюдал, как Лаура обходит комнату, рассматривая фотографии, призы, газетные вырезки и другие реликвии его жизни в пятнадцатилетнем возрасте.

— Ты рано начал.

Она рассматривала его фотографию, где он был еще слишком юн, чтобы бриться. Он стоял, опустив одно колено на футбольное поле, в форме и щитках со шлемом подмышкой, придав лицу нахальное выражение. Фотографии и призы рассказывали о его футбольной карьере, с юношеских лет до той памятной игры плей-офф с «Рэдскинз».

— Ты ведь любил футбол?

— Да.

— Ты жалеешь о том, что сделал?

— Ты и представить себе не можешь, как. — Он посмотрел на экран компьютера. Это была не самая новая и быстродействующая модель — программы все еще загружались. Лаура присела на край кровати и сложила руки на коленях, как будто приготовилась слушать.

Грифф взглянул на фотографию в рамке, где был запечатлен он сам в тот момент, когда отдавал пас. Тогда они выиграли чемпионат штата среди старшеклассников. Команда Коуча. Школа устроила парад в их честь после возвращения из Хьюстона, где они играли на стадионе «Астродоум». Это был самый яркий день в жизни Гриффа.

— С самого первого дня ты понимаешь, что это не будет продолжаться вечно, — сказал он. — Даже если ты станешь профессионалом, все равно это ненадолго. В тридцать ты уже старый. В тридцать пять ветеран. И это при условии, что сумеешь избежать серьезных травм. Или вообще останешься жив. Каждый раз, вводя мяч в игру, ты искушаешь судьбу.

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Но я не вычеркнул бы ни дня из той жизни. Ни единого дня. Мне нравился драйв, который был частью игры. Перед началом каждой игры мой желудок сжимался в тугой кулак, но это было особое волнение, понимаешь?

Она кивнула.

— Мне нравилось, как после первого паса мои ладони обхватывают мяч. Мне нравился прилив адреналина каждый раз, когда я начинал хитрый розыгрыш. У меня были слава, восхищение сверстников, миллионные гонорары. Но, по правде говоря, Лаура, я играл не ради этого. Даже в самые худшие дни я любил эту игру. Любил даже по понедельникам, когда утром от боли не мог встать с кровати, — он улыбнулся. — До сих пор почти каждое утро мне требуется полчаса, чтобы распрямиться.

Он взглянул на компьютер. Загрузка еще не закончилась.

— Я помню, как воскресным вечером лежал на газоне техасского стадиона после того, как на глазах болельщиков меня придавили к земле сотни фунтов защитников «Бронкос». Я смотрел на эту дурацкую дыру в крыше стадиона и даже тогда, сбитый с ног и потерявший семь ярдов, все равно был безумно счастлив, так счастлив, что громко засмеялся. Все подумали, что я заговариваюсь, — у меня сотрясение или от боли просто поехала крыша. Никто не знал, что я просто радуюсь игре. Игре, — он покачал головой и усмехнулся. — Да, я ее любил. Боже, как я ее любил!

Некоторое время они молчали. Потом Лаура набрала полную грудь воздуха и осторожно выдохнула.

— А они любили тебя.

Когда Грифф оглянулся, она смотрела на фотографию, где он был запечатлен вместе с Миллерами.

— Ты имеешь в виду Коуча? Элли? — Он смущенно пожал плечами: — В прошлом.

— Это все здесь, Грифф — тихо возразила она, показывая на стены и полки.

Он посмотрел ей в глаза, а потом повернулся к компьютеру.

— Наконец-то, — Грифф навел курсор на значок подключения к Интернету. Он почувствовал, что Лаура встала у него за спиной и смотрит поверх его плеча.

— Что ты задумал?

— Пока ничего. Думаю залезть на какой-нибудь поисковик. Посмотрим, найдется ли там этот адрес. Начнем с Далласа, потом расширим поиск на все графство Даллас, а если нужно, то и на весь этот чертов штат.

— А быстрее ты не можешь?