Ночная тень - Нора Робертс (2011)

Гейдж обхватил Дебору за плечи, и она отступила, слушая, как Лил командует врачами, жалуясь на каждый толчок. Она продолжала стрекотать, когда ее положили на носилки и понесли.

— Вот это женщина! — заметил Гейдж.

— Она лучшая! — Дебора прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Не знаю, что бы я делала, если бы…

— С ней все будет в порядке! Пульс у нее сильный, голова ясная. — Он крепко сжал ее руку и повернулся к Фрэнку: — Так как же было дело?

— Когда я вошел сюда, дверь оказалась не заперта. — Фрэнк показал большим пальцем в сторону открытой двери. — Да уж, навели они тут шухеру! Я вошел и увидел это. — Он показал на разгром в гостиной. — Я подумал, что прежде, чем звонить тебе, надо проверить остальные комнаты, и в спальне обнаружил леди. Она как раз приходила в себя. Пыталась командовать мной. — Он улыбнулся Деборе. — Такая упрямая старая дама! Я ее успокоил, потом позвонил тебе. — Он плотно сжал губы. Были времена, когда он был не прочь выкрасть кошелек у какой-нибудь старушки, но никогда ни одну из них не тронул пальцем. — Думаю, я разминулся с ними минут на десять-пятнадцать. — Он сжал свои большие кисти в кулаки. — Иначе они бы отсюда не вышли. Гейдж кивнул.

— Я бы хотел, чтобы ты кое-что сделал. — Он снова повернулся к Деборе, нежно обнял ее. — Пусть Фрэнк вызовет полицию, — сказал он, догадываясь, что у нее на уме. — Кстати, почему бы тебе не посмотреть, что можно вывезти из того, что может пригодиться до завтра?

— Хорошо. — Она согласилась, потому что ей надо было хоть немного побыть одной. В спальне она зажала рот руками. Там стоял такой ужасающий, но такой организованный беспорядок, что она испытала одновременно и ярость, и огромный страх.

Вся ее одежда была порвана в клочья, маленькие старинные пузырьки и баночки, которые она коллекционировала в течение многих лет, разбиты, осколки валялись среди шелка и хлопка. Постель была разрыта, на столе кто-то ножом вырезал неприличные слова. Все ее вещи были вынуты и порваны.

Опустившись на колени, она подняла обрывок бумаги. Когда-то это была фотография, одна из многочисленных фотографий ее семьи, которой она так дорожила.

Гейдж тихонько подошел к ней. Через некоторое время он опустился на колени рядом с ней и положил руку ей на плечо:

— Дебора, давай уедем отсюда.

— Ничего не осталось! — Она сжала губы, чтобы унять дрожь в голосе. — Я знаю, что это всего лишь вещи, но ничего ведь не осталось! — Она медленно сжимала пальцами остатки фотографии. — Мои родители… — Она покачала головой и уткнулась лицом ему в плечо.

Он чувствовал, как в груди разгорается яркое, ровное пламя ярости. Поддерживая Дебору, давая ей выплеснуть свое горе, он обещал себе найти того, кто так жестоко с ней обошелся. И в то же время не мог отделаться от болезненного страха, сжимающего ему горло.

Она могла быть здесь! Когда они приходили, она могла находиться одна в этой комнате! Вместо всех этих безделушек лежащей на полу он мог застать ее!

— Они за это заплатят! — пообещал он. — Клянусь!

— Да, так и будет! — Она подняла голову, и Гейдж увидел, что ее горе перешло в ярость, глубокую, острую ярость. — Любыми способами я должна прижать их к ногтю! — Тряхнув волосами, Дебора поднялась. — Если они думают, что этот погром остановит меня, их ждет разочарование! — Она пнула ногой остатки своего любимого красного пиджака. — Поехали работать!

Они часами сидели в подземном зале, проверяя старые данные и вводя новые. Голова Деборы, казалось, разорвется от напряжения, кровь в сосудах пульсировала как бешеная, но она продолжала работать. Гейдж сидел в другой части зала. Они почти не разговаривали. В этом не было нужды. Теперь, когда у них впервые появилась общая цель, разногласия в точках зрения уже не имели значения.