Последняя королева - Гортнер Кристофер Уильям (2006. 2008)

Я кивнула. Меня приводила в ужас мысль, что Филипп мог в этом участвовать, но слова Лопеса показались мне вполне разумными, к тому же я разделяла его желание как можно скорее покинуть эту вероломную страну, прежде чем откроется еще какой-нибудь кошмарный сюрприз.

– Хорошо. Я с ним поговорю. Прямо сейчас ему об этом и сообщу.

* * *

Филипп пришел ко мне в тот же день. Я сразу же поняла, что он слышал о моей встрече с королевой, и, увидев, как он, слегка пошатываясь, входит в мои покои, я с трудом подавила желание чем-нибудь в него швырнуть. Ясно было, что он пьянствует с французскими придворными, хотя был еще не вечер, и что ему все известно о помолвке.

Он наклонился ко мне, обдавая запахом вина. Отвернувшись, я прошла на другой конец комнаты. Несмотря на все мое хладнокровие, меня охватил гнев.

– Зачем ты притащил меня в это змеиное гнездо? – с ходу спросила я.

– Ради всего святого, – прорычал он. – Только не начинай опять.

– Считаешь меня полной дурой? Я прекрасно знаю, что́ вы с Безансоном замышляете.

– Что ты имеешь в виду? – Лицо его побагровело.

Я подняла голову:

– Ты хочешь отдать нашего сына Франции, оскорбив нашу королевскую кровь.

Мои слова возымели действие. Он ошеломленно уставился на меня, и голос его дрогнул:

– Предупреждаю: даже не думай вмешиваться. Это не твоя забота.

– Как раз моя. Пусть Безансон выдает замуж Клод, если ему так хочется, но я не дам ему использовать моего сына.

– Твоего сына? Он и мой сын. Во имя Христа, Безансон был прав! Ты испанка до мозга костей и из-за своей гордости не можешь понять, что, женившись на дочери Луи, наш сын унаследует величайшее государство из всех, что знал этот мир. Он сядет на троны Испании, герцогств Габсбургов и Франции. Он будет править империей, которая могла бы соперничать с Римом.

– Да, ценой Испании! – Я уже не могла сдерживаться. Из глубин моей души поднималась холодная ярость, накопившаяся за недели притворного послушания и годы скрытой ненависти к архиепископу. – Я не соглашусь на эту помолвку. Можешь так и сообщить Луи, и больше ноги нашей не будет на этой проклятой земле. Я требую!

– Требуешь? – недоверчиво переспросил он. – Кто ты такая, чтобы что-то требовать?

– Наследница испанской короны. Без меня этот союз ничего не значит.

Я сразу же поняла, что попала в точку. Филипп посмотрел на меня так, что мне показалось – еще немного и он заорет что есть мочи. Смяв в кулаке шляпу, он развернулся и выбежал вон, хлопнув дверью с такой силой, что звук наверняка отдался эхом по всему замку.

На следующее утро, когда я вошла в часовню для утренней молитвы, фрейлины королевы толкали друг друга в бок, глядя на меня. С каменным лицом я села на скамью, едва слыша нараспев читающего мессу Безансона. Посреди ночи я поняла, что это первая моя ссора с Филиппом после его измены, и теперь все больше винила в случившемся епископа. Едва прозвенел колокол, возвещавший о конце мессы, за моей спиной послышались шаги. Я с трудом подавила желание обернуться, а затем увидела, как мимо меня в сопровождении свиты идут к алтарю Луи и Филипп.

– Узрите же, какое чудо и счастье, когда короли и принцы живут в гармонии, – лучезарно улыбаясь, произнес Безансон.

Не веря собственным глазам, я смотрела, как Филипп и Луи обнимаются, берут перья и подписывают свой договор на доске, лежащей на спинах двух пажей.

Мой сын был помолвлен с Клод Французской.

Я вонзила ногти в ладони. Мужчины вышли, оставив тайно злорадствующую Анну и ее фрейлин. Духовник короля позвонил в колокол, объявляя о приношении даров. Сидевшая рядом со мной Беатрис полезла в кошелек за традиционной монетой. Внезапно с королевской скамьи ко мне наклонилась ненавистная мадемуазель де Фуа:

– Ее величество просит меня передать вам, что во Франции есть обычай подавать нуждающимся, и посылает вам это.

Она бросила мне на колени мешочек с монетами.