Знак Ворона - Дмитрий Вересов (2003)

Программист Володя, с которым Алиска тоже сгоняла пару раз по-быстрому прямо на его компьютерном столе, тот сказал ей, что нагон “хоста”, или иначе говоря — посещаемости, достигается организацией системы взаимных ссылок в виде кнопок-переключателей, что обошлось бы Алиске либо в штуку баксарей, либо в десять быстрых перепихов…

А еще она узнала от Володи, что Дикунли, тот самый канадский счастливчик, что отхватил премию Гейла Блитса — не только, как можно было догадаться, негр, но к тому же беженец из Гамбии, слепой и парализованный.

— А у них теперь только так! — авторитетно заявил Володя, закуривая после очередной дозы секса. — Если ты белый мужик, не гомик, не инвалид и не маньяк-убийца, по части премий ловить нечего. Раньше-то хоть могло прокапать, что ты из “совка”, диссидент-страдалец, а теперь это давно уже не катит…

Алиска призадумалась.

И попросила Володю вколотить на стартовую страничку создаваемого сайта, что поэт Иван Ларин — одноногий и неизлечимо больной СПИДом активист движения “Голубая Россия”, при советской власти отсидевший пять лет за гомосексуализм.

То, что эта легенда очень слабо стыкуется с ей же посвященной наглядно-эротической лирикой Ивана, ее не волновало. В конце концов, полет поэтического воображения не ведает границ.

И скандала, который непременно закатит Иван, узнав про ее новации, Алиска тоже не боялась. Пошипит, пошипит, да и заглохнет. Зато будет сделан необходимый шаг к вожделенным миллионам.

Татьяна Захаржевская

Остров Занаду

1997

С нескрываемой радостью Татьяна играла роль хозяйки.

Какое счастье, молча подавать мужчинам кофе, тихо сидеть в углу и слушать. Слушать, о чем они говорят, милые ее сердцу мужчины.

Нил, Питер и такой славный старина-профессор Георг Делох…

Маленький Нил-Ро уже давно спал наверху в своей комнате, и час назад Татьяна со слезами неподдельного женского счастья пожелала ему покойной ночи.

А теперь вот они сидели здесь в гостиной вчетвером — хозяин этого бунгало и всего острова — ее любимый мужчина Нил-старший, второй ее любимый мужчина — Питер Дубойс, их друг, славный-преславный чудак Георг Делох, и она — Таня Захаржевская, совсем уже не чопорная леди, — варила им кофе и слушала… И слушала, о чем говорят эти бесконечно милые и любимые мужчины.

Говорили громко, порой даже резко.

На пользу или не на пользу пошло Питеру полугодовое затворничество в психлечебнице ФБР, но теперь он весь кипел и выплескивал на своих оппонентов весь избыток внутренне распиравшего его информационного пара.

— Глобализм, дорогие мои, родился не сегодня, — громко говорил Питер, обращаясь к Нилу и Делоху, — глобализм родился в результате мирового передела после Второй мировой… Ваши иллюминаты серьезно взялись за перекраивание всей карты современной цивилизации именно после сорок пятого года, причем взялись с не меньшей прытью, чем их усатый оппонент в Кремле!

— Вы обобщаете и в вашем обобщении теряете адекватность, — попытался возразить Нил-старший.

— Ничуть, — отпарировал Питер, — вопрос передела иллюминатами всего нынешнего мира очень хорошо просматривается на Германии: почему страна, где девяносто восемь процентов населения было коренным, теперь оказалась вдруг с пятнадцатью миллионами иностранцев. И фактически такая ситуация грозит теперь перерасти в новое качественное состояние Германии.

Питер отхлебнул из заботливо поданной Татьяной чашечки и продолжал:

— Надо рассматривать вопрос, как случилось, что за сорок лет страна оказалась с пятнадцатью миллионами иностранцев… И на этом примере станет ясно, что ваш орден иллюминатов творит с нынешним миропорядком.