В течение нескольких лет она заботилась о детях Мейера, и тогда же она придумала способ, чтобы обойти закон о собственности таким образом, чтобы La Casa не достался в грязные лапы Джексона так долго, насколько это было возможно.

К тому времени, как Джулия поселилась в доме, он пустовал более десяти лет. Сперва она очистила дом от незаконных постояльцев, а затем потратила уйму денег на то, чтобы остановить пагубное воздействие времени. Она жила здесь в течение нескольких лет, в самом начале восьмидесятых годов, вкладывая в дом всю свою энергию и немалое состояние. Ей нравилось, когда дети обращались к ней на французский манер и называли ее Grandmère, хотя в жилах Джулии Мейер не было ни капли французской крови. Ее дом стал первым настоящим домом для Джилли.

Джилли влюбилась в La Casa с первого взгляда. Он казался ей волшебным замком Спящей Красавицы, со всех сторон окруженным непроходимыми дебрями. Дин посещал школу, Рэйчел-Энн этот дом явно раздражал, а юная Джилли с головой окунулась в реставрационные проекты бабушки, стремясь найти выход переполнявшей ее энергии и жажде любви.

Она жила здесь с двенадцати лет, в семнадцать ее отправили учиться в колледж. Эти годы Джилли считала самыми счастливыми в своей жизни. До той злополучной ночи.

Бассейн уже тогда доставлял неприятности. Вода в нем оставалась чистой лишь в течение нескольких дней, не помогали никакие химические средства. Даже бабушка была готова махнуть на него рукой, но только не Джилли. Она была юной и беззаботной, а летние дни в Лос-Анджелесе отличались поистине адской жарой. Да и ночи тоже.

Все началось с того, что она поспорила с Рэйчел-Энн.

Джилли сидела по-турецки на водяной кровати в комнате сестры и наблюдала, как та готовится к свиданию. Хотя вряд ли его можно было назвать свиданием. Каждый вечер Рэйчел-Энн тайком удирала из дома, чтобы встретиться с сыном одной из служанок в домике возле бассейна. Джилли даже думать не хотела о том, чем занималась эта парочка. Уже тогда она проявляла чрезмерную заботу о брате с сестрой, потому что никто, даже бабушка, не проявлял к ним никакого интереса.

— Если тебе так жарко, то пойди искупайся, — беззаботно сказала Рэйчел-Энн, которой в ту пору минуло семнадцать лет. — Grandmère приказала сегодня почистить бассейн, так что вода будет относительно чистой. Не понимаю, почему она не хочет засыпать это уродство и не прикажет выкопать новый. Этот бассейн просто отвратительный.

— Тогда зачем ты говоришь, чтобы я в нем купалась? — поинтересовалась Джилли.

— Ну, раз ты боишься… — стала дразнить ее Рэйчел-Энн. Сестра была тогда более сильной, уверенной в себе бунтаркой. Ничего общего с хрупким, беззащитным созданием, каким она стала сейчас. — Знаешь, никто не видел призраков возле бассейна. Они сидят в доме и наружу не выходят.

— Нет никаких призраков, — упрямо возразила Джилли.

— Если ты их не видела, это вовсе не означает, что их нет на самом деле. Разве ты не чувствовала дым от сигареты? Или запах духов?

— На твоем месте я не стала бы заострять внимание на дыме от сигареты, — даже в пятнадцать лет Джилли говорила то, что думала. — Кроме того, каждый, кто находится в доме, пользуется духами. Даже Консуэло.

— Когда повзрослеешь, то научишься разбираться в духах. Это французские духи, очень редкие и ужасно дорогие. Они совсем не похожи на те, которыми душится наша экономка.

— Зачем ты так о ней говоришь? Я думала, что Консуэло тебе нравится, — возмутилась Джилли. За последние годы она очень сблизилась с Консуэло, не раз представляя ее на месте матери. Девочка искренне ее любила.

— Она мне нравится. Просто у нас с ней разные вкусы, — Рэйчел-Энн отошла от зеркала, любуясь своим отражением. Волосы червонного золота она покрасила в темно-рыжий цвет и даже подобрала в тон коричневые контактные линзы. В то время она имела более пышные формы, и коротенькое кружевное платьице облегало ее фигуру, словно вторая кожа. — Как я выгляжу?