Еще один Валентинов день - Энн Стюарт

Но даже чудеса современного телевидения не смогли снять возбуждения. Все, на что он способен – лежать на диване и представлять Хелен рядом с собой. А вдали чудилось мерзкое хихиканье Рики Драго.

Наступило холодное и ветреное утро субботы четырнадцатого февраля, очень похожее на тот давний день. Рафферти глазел на вихрь снежинок за окном и мечтал о красотке в соседней комнате. Последние несколько часов бодрствования он так и не сумел переключить мысли на что-нибудь другое, и медленный рассвет над городом не помог отвлечься.

Женский вопль разнесся по квартире – резкий, пронзительный, душераздирающий. Джеймс вскочил с дивана, пнув журнальный столик, выдернул из-за пояса пистолет и помчался в спальню Хелен. Если сам не остановит Драго, возможно, убедит прокуроршу нажать на курок.

Хелен сидела в середине пушистой белой постели. Шторы опущены, и не единого признака злоумышленника. Но она явно находилась в оцепенении: глаза расширены от ужаса, рукой прикрывает рот, словно заглушая крики. А потом ее взгляд упал на пистолет в руках Джеймса, и страх превратился в панику.

Рафферти осторожно опустил ствол на комод возле двери.

– Что случилось?

– К…к-кошмар, – с трудом выдавила Хелен, по-прежнему с ужасом глядя на вошедшего. – Иногда они накатывают… Очень реалистичные.

Джеймс шагнул в комнату, зная, что не должен.

– Что снилось на этот раз?

– Всегда одно и то же. Слышу, как грохочет гром. Или бьют тысячи барабанов. Рев, безумные крики. А потом ничего. Тишина. И вой собаки.

Рафферти почувствовал, как по коже поползли мурашки. Он-то, в отличие от нее, прекрасно понимал, о чем она говорит. Он был там. Слышал грохот автоматов, когда пули врывались в его плоть. Лежал среди хаоса крови и смерти и слушал скорбный вой старой шавки Скацетти, прикованной цепью к стене, – единственной оставшейся в живых после бойни в День святого Валентина.

– Это просто дурной сон, – сказал Рафферти, слыша резкость в собственном тоне. – Забудьте об этом.

– Но почему он возвращается? Почему я не могу вспомнить больше? Почему всегда одно и то же? Почему продолжаю слышать собаку?

– Не могли бы вы заткнуться насчет этой проклятой собаки? – жестко рявкнул Рафферти, пересекая комнату. – Это всего лишь сон. Наверняка что-то читали о бойне…

– Бойне? Думаете, мне снится та разборка в День святого Валентина? – явно пораженная, спросила Хелен. – Почему именно это?

Джеймс покачал головой. Хотелось сесть на кровать рядом, обхватить узкие плечи и привлечь к себе. Хелен переоделась в какую-то бесформенную рубашку – скорее всего, мужскую, а он-то мечтал о белом кружевном белье. И все равно нашел ее неотразимой. Но надо держать себя в руках. Поэтому не шевельнулся.

– Понятия не имею, – более спокойно ответил Рафферти. – Происходившее тогда очень похоже на ваш ночной кошмар – и град пуль из автомата, и жуткий вой какой-то дряхлой дворняги, который в конце концов и привлек внимание.

– Шутите, – побледнела Хелен.

– Наверное, вы читали об этом и забыли, – пожал плечами Джеймс. – Свидетели утверждали: если бы собака так не выла, в гараж еще долго никто бы не заглянул.

Рафферти не ожидал от Хелен такой реакции. Он-то решил, что незамысловатая правда успокоит. Вместо этого Хелен вздрогнула и вскрикнула с беспредельным страданием, предоставив Джеймсу прекрасное оправдание для дальнейших действий.

Он взобрался на высокую кровать и притянул перепуганную прокуроршу к себе. Она охотно нырнула в надежные объятья, и он почувствовал ледяной страх, сковавший дрожащее тело, и лихорадочное биение сердца под тонкой хлопковой футболкой. «Просто подержу ее минутку», – сказал себе Рафферти. Он всегда умел не терять самообладания, справится и сейчас. Всего одну минутку, просто чтобы успокоить.