Самое время для любви - Сюзанна Брокман (1997)

Господь Всемогущий, как же он этого хотел. Хотел эту женщину. Нуждался в ней.

Чак поцеловал еще сильнее, Мэг ответила с такой пылкой страстью, что у него пресеклось дыхание.

Она всем телом прильнула к нему, крепко обхватив твердую ногу, протиснутую между ее бедер, все теснее прижимаясь. Мэгги являла собой головокружительную смесь нежности и силы, сладости и огня. В ней заключалось все, о чем Чак когда-либо мечтал, но так никогда и не заполучил.

Он осознавал, что не должен залезать под подол ее рубашки. Не должен лелеять в ладони мягкую грудь. Отдавал себе отчет, что последнее, что он может себе позволить – ласкать дразняще отвердевшие соски и возбуждать ее еще сильнее.

Но не остановился, Мэгги издала глубокий горловой стон и продолжала целовать его, разжигая огонь.

Чак знал, что должен прекратить. Что должен отступить. Мэгги ему не принадлежит. И никогда не будет.

Но когда она распахнула его пиджак, он помог его снять. Расстегнул наплечную кобуру, и пистолет последовал вслед за пиджаком на пол. И когда Мэг потащила вверх его футболку, потянулся и послушно снял одежку через голову.

И потом снова поцеловал Мэг. Ощущение нежных рук, скользящих по голой спине, в сочетании с невыносимой сладостью рта кружило голову.

Шестьдесят часов. В его распоряжении только шестьдесят часов, и несущественно, постигнет ли его неудача или все получится. Время в любом случае на исходе, и тут уж ничего не поделаешь.

Осталось только насладиться моментом, украсть эти несколько часов и вкусить райское блаженство.

И он украдет. Мэгги откровенно выказала свои чувства и желания, оставив себя открытой и уязвимой.

Невозможно устоять и не воспользоваться счастливым шансом. Невозможно сопротивляться тому, чего так давно жаждал.

Мэг расстегнула свою рубашку и столкнула с плеч, обнажая кружевной бюстгальтер и гладкий живот. Чак поцеловал холмики грудей, пробежался пальцами и губами по восхитительной коже, а затем она потянула верхнюю пуговицу на его джинсах.

Легонько задела мужскую плоть, и реальность того, что они собираются сделать – уже делали – мигом вернула его на землю.

– Мэгги… – поднял голову Чак.

– Все хорошо, – успокоила она, прекрасно понимая ход его мыслей. – Нам обоим это необходимо.

Потом потащила его на себя, обхватила ногами и еще раз поцеловала.

– Мне это необходимо. Ты мне нужен, Чак.

Юбка уже исчезла. Каким-то образом Мэгги удалось от нее освободиться. Соблазнительница приподняла бедра, прижимаясь еще теснее, и Чак понял, что дурачит сам себя. При всем желании он никак не сможет остановить то, что они начали.

И помоги ему Бог, он к этому и не стремился.

Чак поцеловал ее с причудливой смесью эйфории и отчаяния, Мэг снова потянулась к джинсам и расстегнула молнию. А потом, Боже, коснулась напрягшегося естества.

Чак отстранился, сбросил мешающие джинсы и нижнее белье, она сняла бюстгальтер и стянула невесомые трусики.

Хотелось остановить время, навеки запомнить этот момент, сделать шаг назад и просто полюбоваться распростертой на постели Мэгги Уинтроп – обнаженной и жаждущей, жаждущей именно его. Воплотилась в реальность самая заветная, самая драгоценная фантазия.

Нельзя колебаться, нельзя позволить здравому смыслу взять верх. Потому что, начав думать рационально, он тут же осознает, черт побери, что единственно правильное – немедленно остановиться. Заставить себя оборвать это умопомрачительное безумие.

Мэгги потянулась к нему, он подался к ней, и оба распластались на кровати, кожа касалась кожи, мягкое тело – тугих мышц.

Такая хрупкая, такая прекрасная. Чак боялся раздавить ее, боялся ненароком причинить боль. И все же Мэг обняла его еще крепче, словно вес мужского тела совершенно не тревожил, словно она полностью ему доверяла.