Все, что блестит - Линда Ховард

Николас заказал обед, не спрашивая её предпочтений, потом вызвал Андроса, который жил этажом ниже, и велел ему придти в номер через час и взять с собой блокнот для записей. Потом он положил телефонную трубку и подошёл, чтобы занять место на диване возле неё. В тревоге Джессика отодвинулась подальше от него, и он издал короткий лающий смешок.

— Очень странное поведение для предполагаемой невесты, — усмехнулся он. — Крайне надменное. Я не позволю тебе совершать ничего подобного, ты же знаешь. Я плачу за право трогать тебя, когда захочу и как захочу, и не потерплю больше никакого притворства.

— Я не притворяюсь, — возразила она гневно. — Ты же знаешь, что нет.

Николас задумчиво посмотрел на неё.

— Да, полагаю, ты не притворяешься. Ты боишься меня, не так ли? Но ты будешь делать всё, что я захочу, сразу после того, как я женюсь на тебе. Очень жаль, но всё это убивает во мне любое чувство сострадания, которым я, возможно, обладал.

Его нельзя было переубедить. Джессика затихла и попыталась собрать воедино обрывки своего достоинства и самообладания. Он был разъярён, и её попытки доказать свою целомудренность лишь ещё больше злили его, так что она решила соглашаться с ним во всём. Если ничто иное не могло спасти её гордость.

— Нечего сказать? — насмешливо спросил он.

Она холодно пожала плечами:

— Зачем попусту тратить время? Ты, так или иначе, будешь делать то, что пожелаешь, и потому я вполне могу начать готовиться к поездке.

— Это подразумевает, что ты согласна выйти за меня замуж? — тон был насмешливым, но в глубине его она ощущала серьёзность, и Джессика поняла, что он не был уверен, что она останется.

— Да, я выйду за тебя замуж, — ответила она. — На тех же самых условиях, на которых я согласилась стать твоей любовницей.

— Ты отступила от них, — подчеркнул он недоброжелательно.

— Больше этого не повторится.

— А у тебя больше и не будет такого шанса. Те же самые условия, да? Помнится, ты не хотела жить со мной, — само собой разумеется, это условие отклоняется.

— Так же, как и соглашение о деньгах, — сказала она, глядя на него зелёными глазами, непроницаемыми и таинственными, скрывающими напряжённость и глубину мыслей. — Мне не нужны твои деньги. Если я чего-нибудь захочу, то оплачу это сама.

— Это интересно, хотя и неубедительно, — он растягивал слова, положив свою сильную загорелую руку ей на шею и слегка поглаживая её кожу. — Если ты выходишь за меня замуж не из-за моих денег, то почему ты выходишь за меня? Ради меня самого?

— Да, — призналась она, смело встретив его пристальный взгляд.

— Хорошо, потому что это — всё, что ты получишь, — пробормотал Николас, наклоняясь к ней, как будто её рот неумолимо притягивал его.

Его губы сердито впились в её, руки были сильными и наказывающими, он притянул её ближе к себе, но она не сопротивлялась. Джессика расслабилась, мягко прильнула к нему и позволила ему терзать свои губы, пока его гнев не начал таять, но голод желания в нем стал ещё сильнее. Тогда она нерешительно поцеловала его в ответ, и давление его жёсткого рта уменьшилось. Долгий поцелуй дал выход его неистовому гневу, и Джессика почувствовала, что он успокаивается, хотя страсть его нарастала. Теперь он был готов подождать: он знал, что она будет принадлежать ему через неделю. Николас отодвинулся и пристально посмотрел в её бледное лицо, на мягкие дрожащие губы, затем снова жадно поцеловал её.

Доставка обеда прервала их, и он отпустил её, чтобы подняться на ноги и открыть дверь. Николас выглядел теперь более спокойным, и, пока они ели, даже вёл с ней светскую беседу, рассказывая о своих встречах и о проблемах, которые на них обсуждались. Она расслабилась, ощущая, что худшие проявления его характера позади.

Андрос появился как раз тогда, когда они заканчивали обед, и его тёмные глаза сверкнули молчаливой враждебностью, прежде чем он обратил внимание на Николаса.