Майя опять стояла рядом, скрестив руки под грудью. Подбородок воинственно вздернут. Она не переставала волноваться за подругу, которая, с ее точки зрения, вела себя абсолютно ненормально. Никакой личной жизни. Спрашивается, куда это годится?

И вот наконец, впервые за черт знает сколько месяцев, Элли так долго беседует по телефону с мужчиной. Причем на отвлеченные темы.

— Надо полагать, ты дала ему от ворот поворот? Или я что-то не уловила? Тебя ведь приглашали на свидание?

— Приглашали, — кивнула Элли.

— И что? — Майе не следовало спрашивать. Она знала ответ. — Не отвечай. Ты сказала, что занята. Боже мой, Элли, ну что за упрямство! Ведь никто не заставляет тебя выходить замуж. Хочешь весь век просидеть в девках, сиди на здоровье. Но хотя бы раз в месяц пообщаться с мужчиной можно. Жизнь идет, Элли. Я имею в виду, кроме всего прочего, у тебя должно быть что-то еще. — Майя резко развела руки в стороны и опрокинула бутылку. — Вот, посмотри, что я наделала. И все из-за тебя.

Элли широко улыбнулась. Она знала взрывной темперамент подруги. Да и подобный разговор у них был неоднократно.

— Просто я сказала ему, что в ближайшее время слишком занята, — сказала она, спокойно поднимая бутылку и беря тряпку, чтобы вытереть пролившееся вино. — А ты, вместо того чтобы подслушивать меня, занялась бы клиента ми. Вон три столика не обслужены.

Майя обиженно ретировалась.

— Филе ягненка с кускусом[8] сегодня нет, — объявила она холодным тоном первым посетителям. Те подняли на нее удивленные глаза, Майя сконфузилась. — Но наш повар Чан при готовил восхитительное жаркое. Рекомендую. Лично.

Она очень хотела, чтобы Элли вняла наконец ее советам и выделила для мужчины свободный вечер. Пусть отдохнет от этой круговерти.

Глава 12

Майя Моррис подружилась с Элли в колледже. Она приехала в Финикс[9] с восточного побережья. Домашняя еврейская девушка с Манхэттена. Всезнайка и острячка. А Элли прибыла с западного побережья. Превосходные манеры и глаза, диковатые от только что обретенной свободы. То, что Майя и Элли — родственные души, обнаружилось сразу.

Через пару недель им надоело подчиняться правилам студенческого общежития. Они сняли квартиру и начали закатывать «вечеринки». Так называла их сборища Майя. Элли же полагала, что они устраивают «небольшие приемы». В переводе на обычный язык это означало, что каждый приглашенный приносил бутылку, а музыканты играли на гитарах и прочих инструментах. Надо ли уточнять, что рок гремел на уровне болевого шока? Через месяц хозяин попросил их съехать.

Не утратив задора, девушки нашли другое место. Дом, где соседями были приятели-студенты. Потом Элли пошла и обменяла свой автомобиль на мотоцикл «харлей». Высокоскоростной. Ярко-красный, сияющий хромированными деталями.

Когда она въехала во двор, Майя на веранде медленно качалась на качелях.

— Ну как? — закричала Элли, стараясь перекрыть грохот, похожий на шум космического корабля при старте. — Правда, здорово?

Майя перестала качаться. Она пребывала не в лучшей форме. У нее раскалывалась голова от вчерашней текилы.

— Теперь нам понадобится соответствующая экипировка, — сказала Майя, не моргнув глазом.

— Вот именно.

Они понимали друг друга с полуслова. Если одна что-то затевала, другая немедленно присоединялась, не задавая никаких вопросов. Майя взобралась на сиденье сзади. Они помчались в центр, в магазин байкеров, и час спустя вышли оттуда, похожие на пантер: в черных узких кожаных брюках, куртках, отделанных бахромой, соответствующих ботинках, перчатках с крагами и зловещих шлемах, черных с серебром.

С тех пор их стали называть не иначе, как «лихие аризонские девчонки». Они были известны своим прикидом, вечеринками, а также тем, что с сумасшедшей скоростью гоняли на мотоцикле. В общем, бросали вызов общественной морали.