Рано или поздно - Элизабет Адлер (2003)

Мисс Лотти купила компьютер, когда умер ее старый адвокат. С новым она поладить не смогла и потому решила заниматься собственными финансами сама. Очень приятный молодой человек, разбирающийся в компьютерах и, главное, умный, приходил учить ее целую неделю. И ей, представьте, понравилось. Правда, на состоянии финансов это отразилось самым пагубным образом.

Апартаменты мисс Лотти располагались на втором этаже, куда вела главная лестница. Стены комнат были обшиты деревянными панелями, которые прежде украшали интерьер французского замка. Высокие застекленные двери вели на мраморный балкон, а кровать с зеленым парчовым балдахином оставалась с тех времен, когда она молоденькой девушкой вошла в этот дом. Да, все было точно так же, как при жизни отца, как при жизни дочери, Романи, и ее мужа, Рори Дювена. Конечно, обстановка изрядно обветшала, тем не менее дороже дома для Мисс Лотти ничего не было. Дом — он и есть дом. По-прежнему, на ее взгляд, уютный.

Вздохнув о прошлом, она пошла одеваться, опираясь на трость.

Спустя полчаса Мисс Лотти, поджидая Элли, сидела на выложенной мрамором террасе в плетеном кресле с высокой спинкой, наверное, таком же древнем, как и она сама. Спину она держала прямо, точно по спинке кресла, седые волосы были безукоризненно зачесаны в шиньон, а шелковое голубое платье тщательно выбрано — как раз для послеобеденного чаепития в «Билтморе». Кокетливый шелковый шарф на шее маскировал, как она надеялась, неприятную обвислость кожи, которая не исчезала, сколько бы крема Мисс Лотти ни накладывала.

«Женщина обязана быть немного тщеславной, — отвечала она своей экономке и старой приятельнице Марии Новалес, когда та упрекала ее в расточительстве, дескать, зачем тратиться на кремы. — Это хорошо. В конце концов, тщеславие — единственное, что у меня осталось. Кроме того, женщина не должна оставлять попыток выглядеть как можно лучше. Никогда».

Мисс Лотти жалела, что ее дух больше не поспевает за телом. Порой она не могла сказать, чем занималась вчера, тем паче на прошлой неделе, хотя прекрасно помнила, как строили этот дом и как они с отцом сюда въезжали.

Все, кто работал на строительстве, собрались на большой террасе — там, где она сейчас сидит. Подали шампанское в широких хрустальных бокалах, затем отец роздал щедрые премиальные вознаграждения, и все выпили за процветание нового дома. Они назвали его «Приют странника», и Мисс Лотти всегда полагала, что именно здесь и закончит свое путешествие по жизни. Впрочем, несколько недель назад кое-что существенно изменилось. Ей позвонил адвокат и сообщил, что ее средства на исходе.

Потом он явился к ней с пухлыми папками и в сопровождении бухгалтера и потряс, объявив по пунктам одну статью расходов за другой.

В тот день Элли, как обычно, позвонила, что опаздывает. Когда она наконец прибыла с румяными of спешки щеками и развевающимися волосами, Мисс Лотти уже отменила те выплаты, которые не диктовались абсолютной необходимостью. Это касалось прежде всего милой ее сердцу благотворительности. Старые приятели, переживающие трудные времена, ушедшие на пенсию слуги, чьи расходы на лечение она компенсировала, дети-сироты — их образы вспыхнули перед ее глазами и померкли. Она с сожалением согласилась, что так дальше продолжаться не может.

— Мисс Лотти, — серьезно сказал адвокат, — сейчас вы должны подумать о себе. Дай вам Бог прожить еще сто лет. Деньги, которые нам удастся спасти, вам понадобятся. Привыкайте к мысли, что вы больше не богачка.

Мария принесла на подносе бокалы и кувшин холодного лимонада. Обута она была в легкие шлепанцы, и потому Мисс Лотти не услышала ее приближения. Мария задумчиво понаблюдала за хозяйкой, отметив, что выглядит она сегодня совсем неплохо. Впрочем, Мисс Лотти к приезду Элли всегда приободрялась.