Жена или жертва?.. - Филлис Уитни (2000)

Входную дверь украшал венок из падуба с огромным красным бантом, а ведущая к ней дорожка была расчищена от снега. Я постучала, и на пороге появился Кейт. Он удивленно уставился на меня, как будто я была призраком.

— Как ты попала сюда? — спросил он, даже не поздоровавшись.

— Здравствуй, Кейт. — ответила я. — Я спустилась по холму и перешла озеро. Можно мне войти? Я сбежала от твоей матери.

Теперь я могла говорить об этом небрежно, как будто это была просто шалость с моей стороны. Выходка, как я сама назвала поступок Гленды.

Кейт отступил назад, пропуская меня в дом, но я почувствовала, что он делает это неохотно. Его отношение ко мне явно изменилось с тех пор, как мы встретились впервые, и я предположила, что, возможно, Гленда настраивает его против меня. Она ведь могла наговорить мальчику что угодно, пользуясь его безграничным доверием. Трудно было ожидать, что эта женщина поведет себя как настоящая мать, которая знает, что детям нельзя лгать.

Пандора услышала наши голоса и вышла в широкий коридор. В руке у нее была лопаточка, а лицо расплылось в приветливой улыбке. Она не стала задавать никаких вопросов, зато поспешила помочь мне освободиться от пальто, велела Кейту снять мои ботинки, а затем окликнула Трента:

— У нас к завтраку гости. Спускайся вниз, дорогой.

По обе стороны холла располагались две длинные комнаты. Та, в которую мы вошли, оказалась столовой. Пересекая холл, я увидела высокую, нарядно украшенную елку. Это была настоящая рождественская елка, и она помогла развеять ужасное воспоминание о застывших в ледяном плену и создающих впечатление искусственных деревьях в лесу. Здесь везде были явные признаки приближающегося веселого праздника.

Пандора рассказала мне, что это здание было гостиницей еще двести лет назад, и тогда еду готовили в закопченном подвале. Но позже обитатели дома отрезали часть столовой и оборудовали в ней современную просторную кухню. Здесь стоял сосновый стол и удобные раскладные стулья. На столе я увидела деревенское масло, мед и глиняный кувшин с молоком. Такие же кофейные кружки стояли перед каждым прибором.

Пандора спросила, люблю ли я бекон с оладьями, и вернулась на свое место у плиты. Я уселась на деревянный стул и в этой уютной домашней атмосфере начала потихоньку приходить в себя.

Никто не задавал мне никаких вопросов, пока вниз не спустился Трент. Он был в коричневом свитере с высоким воротом и вельветовых слаксах. Его темные волосы, еще влажные после душа, были зачесаны назад. Он приветливо поздоровался, и я попыталась отнестись к нему, как к постороннему человеку, чтобы забыть об эмоциях, уходящих корнями в прошлое. Мне больше не хотелось выглядеть смешной.

Трент подошел ближе и несколько мгновений серьезно смотрел на меня сверху вниз. Затем взял стул и сел напротив меня, внимательно разглядывая мое лицо. Он ничего не спрашивал, но я поняла, что должна все ему рассказать. Этого человека невозможно было одурачить, придумав какое-нибудь невинное объяснение тому, что я ни свет ни заря появилась здесь.

После всего случившегося я больше не считала себя обязанной сохранять лояльность по отношению к Чандлерам, и рассказала Тренту все: об оценке Колтоном работ обоих близнецов, об алебастровой головке, созданной Гленном, которая могла бы вернуть ему утраченный авторитет в мире искусства. Пандора слушала мой рассказ, не отходя от плиты, а Кейт неподвижно стоял у стены, не сводя с меня глаз.

— В том, что он сделал, Гленда увидела себя, — сказала я им. — Она почувствовала, что он вышел из-под ее влияния и на этот раз создал самостоятельное произведение, и своими несправедливыми словами попыталась снова лишить его уверенности в себе. И он убежал от нее. Он сел в автомобиль и уехал, и Номи уехала с ним.

— Он мог бы взять с собой и тебя, — возмущенно заметила Пандора, переворачивая оладьи.