Наследство - Джудит Майкл (1998)

— Ты понял меня. — Медленно, давая возможность Полю обдумать его слова, Ларри намазал маслом кусочек французской булки. — Мне кажется, тебе нужно заняться чем-то новым. Я понял, что ты — это то, что мне нужно: у тебя много денег и много времени, тебе не нужно думать о том, чтобы заработать на жизнь, и ты можешь работать, как лошадь, потому что любишь работу, а не потому, что она принесет деньги — учитывая, что обычно она их и не приносит.

— Может быть, ты все-таки объяснишь, о чем, собственно, идет речь? — спросил Поль.

Довольный, Ларри рассмеялся.

— О документальных фильмах. Я хочу создать компанию, чтобы снимать отличные документальные фильмы о тех состояниях души, внутренних смыслах и так далее. И я хочу, чтобы ты взялся за это дело.

— Ты с ума сошел, мой друг. Я ничего не знаю о фильмах, как ты сам справедливо отметил. Ты не можешь создавать компанию и ставить во главе ее абсолютного профана. Если только… — Ему в голову пришла мысль. — Если только ты не ищешь инвестора, который бы мог дать деньги.

Ларри кивнул:

— И это тоже. Но я взял бы тебя и без денег, потому что уверен, что ты прекрасно справишься. Мы сделаем первый фильм вместе. Это — залог успеха, и я смогу уйти из компании. Ты не будешь профаном долго. Я видел, как ты работаешь, и знаю, как быстро ты все схватываешь. — Он снова откинулся на стуле. — Помнишь, как мы беседовали в колледже? У нас были одинаковые мечты. Только у тебя всегда было много денег и тебе не нужно было заботиться о том, сбудутся эти мечты или нет. Вот и получилось, что тебя заела тоска, тебе все надоело, ты чувствуешь себя постаревшим и хочешь заняться чем-то другим, новым. Если тебя не пугает тяжелая работа и выполнение приказов — я вообще-то не люблю командовать, но когда я что-то приказываю, мои помощники кидаются сразу их исполнять. Так что я и тебя заставлю немного побегать. Пойми же, что у тебя есть воображение, мой друг. А миру так не хватает сейчас именно воображения. Я хочу, чтобы ты работал со мной, дашь ты деньги или нет. Если, конечно, ты хочешь работать, работа — твоя.

Он на секунду замолчал.

— Деньги, конечно, не будут лишними.

Поль рассмеялся:

— Сколько?

— Пару сотен тысяч хватит на первых порах. Но это не будет вложением капитала, Поль. Пусть это будет вроде безвозмездного дара; назад ты их не получишь. Они смогут прославить тебя, но прибыли не принесут.

Поль возился с ножкой краба на тарелке. Неожиданно он вспомнил другую тарелку, в другом ресторане, на которой лежало белое мясо рядом с красными панцирями. Ты единственная женщина, которую я знаю, что умеет раскалывать омара и при этом не превратить свою тарелку в месиво. У тебя чудесные пальцы; из тебя бы вышел хороший фокусник или карманник.

— ...тема, — говорил Ларри. — Это будет общее решение, когда мы…

Поль отодвинул тарелку в сторону. «Что-то новое, — думал он, — что-то совсем другое, но не настолько, что совсем незнакомо. Я мог бы гордиться этим. Эмилия не станет возражать, если мы будем жить здесь. Она может жить где угодно и все равно иметь заказы. И нам будет гораздо лучше в стороне от той веселой карусели, в которую превратилась наша жизнь, когда у нас не оставалось времени для себя, когда не было времени даже выяснить, что, собственно, у нас общего. Я, конечно, обязан ей, это она сделала нашу семейную жизнь счастливой, но у меня, в конце концов, есть своя жизнь, которой я хочу быть доволен. А если я возьмусь за это и сделаю все, как надо, в моей жизни не останется времени для прошлого».

Он допил кофе:

— Извини, Ларри. Я не слышал, что ты сказал.

— Я сказал, что мы вместе выберем тему фильма. У меня сейчас в запасе есть несколько предложений, но ты сможешь внести и свои идеи; я открыт для любых идей, если только они интересны, вызывают желание их обсуждать и гениальны.

Вот таким образом, из-за усталости от высшего общества Манхэттена и салата из крабов, Поль Дженсен стал документалистом.