Наследство - Джудит Майкл (1998)

Поль, приподнявшись на локте, наклонился над ней, стал целовать глаза, губы, затем двинулся ниже, захватывая губами ее груди, сначала одну, потом другую, играя языком вокруг сосков, медленно, возбуждающе, в то время как его рука также медленно и легко ласкала нежную кожу между ее ног. Лора, лежа на подушках, отдавалась во власть сладостных волн, вздымавшихся внутри, поднимавших и уносивших ее в страну грез. Она стала невесомой, качалась на волнах мечты, этой мечтой был Поль и все тайные помыслы и страстные порывы, дремавшие в глубинах ее сердца, несмотря на то что, как ей казалось, она навсегда отбросила их прочь, неудержимо рвались наружу.

Они наслаждались близостью медленно, смакуя, впитывая друг друга, вспоминая неуловимые движения, звуки, жесты и выражения, известные и ценимые только близким и любимым человеком, беззаботно улыбаясь и ощущая, как переплеталось между собой прошлое и настоящее, заполняя радостью все пустоты души, делая их по-настоящему полноценными и совершенными. Они творили любовь и разговаривали всю длинную ночь, которая принадлежала только им одним. Шум городской жизни, сигналы клаксонов, проникавшие в комнату через открытое окно, казалось, доносились из отдаленного мира. Утренний воздух стал прохладным. Укрывшись одеялом, они прильнули друг к другу. Близость вновь разожгла огонь страсти и желания…

Вытянув руку, Лора включила лампу, стоявшую рядом с кроватью, и по стене заплясали тени.

— Дружелюбные тени, — прошептала она. — А было так много иных теней, вселявших ужас.

— Больше их не будет, — тихо проговорил Поль. — Будут только наши.

Он поцеловал смеющиеся губы Лоры:

— Не исчезай; сейчас вернусь.

Поль выскользнул из кровати и пересек комнату; перед Лорой предстала высокая, стройная и грациозная фигура атлета или танцора, с налитыми энергией мышцами. «Мы оба такие, — подумала она, — нетерпеливые, агрессивные, жаждущие создавать, достигать и побеждать». Но когда-то Поль был другим. Она вспомнила, как беседовала с ним во время обеда на кухне в доме Оуэна о работе и что она означала для них. Тогда Поль был легкомысленным и беззаботным; он не представлял, как можно беспокоиться о работе; а она — серьезной и решительной, ее настораживало это различие. «Как сильно он изменился», — подумала она. И в то же время в нем сохранился тот юноша, в которого она тогда влюбилась. Вытянувшись в кровати, она с наслаждением вспомнила тяжесть его тела, глаза, смех. Она любила его так страстно, что сама поражалась силе своих чувств. Словно фонарь освещал нам путь сквозь все эти годы, и горел он всегда ярко. Оуэн сказал эти слова про Айрис. «Теперь и мы нашли свой фонарь, — подумала Лора, глядя на возвращавшегося Поля. — Мы освещаем путь друг другу. Любимый, ты так естествен в моей спальне, ты — неотъемлемая часть моего дома, дома, который, как мне казалось, я создавала для себя одной. Моя первая любовь. Никогда не расстанусь с тобой». Она улыбнулась.

— Да? — спросил он, забираясь под одеяло.

— Я люблю тебя. Он обнял ее за плечи.

— Я люблю тебя, моя дорогая. Хотя должен признаться, что сейчас думаю и о том, как бы поесть. Лора рассмеялась:

— Бедняга, ты ведь не ел, как сошел с самолета.

— Да и в самолете не особенно много. Мне приготовить пир и подать блюда тебе в постель?

— Нет, мне начинает казаться, что я уже пустила корни в этой кровати. Давай приготовим что-нибудь сообща и позавтракаем в комнате, словно мы живем здесь, а не стоим табором.

— Можно пожить и здесь, если тебе нравится. На мне придется устроить еще темную комнату. У тебя есть комната для гостей, которую я мог бы приспособить для этих целей?

— Да, но вряд ли я уступлю ее тебе; мне хотелось бы иметь место для Розы, когда она приезжает навестить меня. Мы можем найти что-нибудь побольше…

Она задумчиво остановилась.