Договор с дьяволом - Патриция Поттер

Кейн ехал вдоль ручья, пытаясь угадать, в каком же месте он протекает через горы. Лето было сухим и жарким, и ручей обмелел. Он спешился и напоил коня, затем прислонился к дереву. Дэйви занимал все больше места в его мыслях. Когда они были совсем еще маленькими пострелятами, то вместе бегали рыбачить. Иногда он прибегал к Дэйви домой, там всегда была еда, и нередко это была единственная его еда за весь день. Подобные исчезновения из дома всегда сулили побои, но зато он наедался досыта и несколько часов проводил среди любви и тепла.

Когда умер отец Кейна, семья Дэйви взяла его к себе, и Дэйви сделался его братом — настоящим братом. Но Кейн все равно так и не смог забыть, что он здесь чужой. Это была одна из причин, по которой он пошел в армию конфедератов. Другой причиной была его жуткая ненависть к отцу, которую не смогла смягчить даже его смерть.

Эта ненависть сгорела в адском пламени войны. Кейн вскоре обнаружил, что война — это вовсе не веселое приключение и не способ убежать от прошлого. Близость смерти сделала прошлое лишь более ощутимым. Странные вещи творились с людьми в этом аду. Некоторые из них становились лучше, некоторые — зверели. Одни находили утешение в боевом братстве. Другие делались одиночками, сторонящимися всех остальных.

Кейн принадлежал к числу последних. Он боялся привязаться. Боялся любить. Боялся чувствовать. После первого большого сражения, когда поле битвы было покрыто телами погибших и умирающих, он слышал крики о помощи и не в силах был помочь. Тогда ему самому захотелось умереть. Он попытался закрыть сердце железной броней, ему это в какой-то мере удавалось до того дня, когда он услышал взывавший к нему слабый стон Бена Мастерса.

К черту все. Нельзя позволять себе такой слабости. Ни тогда нельзя было, ни сейчас. Пора приступать к работе, к тому, что он наметил на сегодня. Сделать еще шаг к предательству.

Из сделанных на заказ сапог, которыми снабдил его Бен Мастерс, он достал складной нож. Он огляделся в поисках подходящего дерева и увидел развесистый тополь. Выбрав толстую ветку, он принялся резать.

* * *

На протяжении несколько дней Ники использовала болезнь брата как предлог оставаться дома в часы своих обычных прогулок. Дядя ничего не говорил, но она знала, что он наблюдает за ней с более пристальным, чем обычнее интересом.

Она все еще не знала, зачем неделю назад он пригласил Кейна О'Брайена на ужин, но предположения по этому поводу вызывали у нее беспокойство. Она точно знала, каким он мог быть хитрым — и беспощадным. Кейн О'Бранен ей не по душе, повторяла она себе, но все же ей не хотелось, чтобы по ее вине с ним что-нибудь произошло.

На шестой день после визита О'Брайена она чуть было не отправилась рано утром на прогулку, и не просто потому, что хотела подышать свежим воздухом. Ни тело ее, ни мысли не подчинялись ей больше. Они влекли ее к чему-то, что, как она знала, могло оказаться для нее губительным. Только усилием воли она удержалась и осталась дома. Кейн О'Брайен, конечно, мошенник, человек, который привык получать то, чего хочет, не останавливаясь ни перед чем. И все же она чувствовала дрожь всякий раз, когда вспоминала его прикосновение, его пальцы, гладившие ее щеку. Она сама не понимала, что он с ней сделал. Разбудив в ней желание, он отвернулся и посмеялся над ней.

И все же ей хотелось его видеть. Хотелось посмотреть, вызовет ли его прикосновение в ней тот же трепет.

Дьявольщина. Ники швырнула сковородку на пол. Она напекла столько пирогов, что их хватало бы на целую ватагу обжор. Когда к ней подступали гнев, печаль или тоска одиночества, ее всегда охватывала жажда деятельности. А теперь она испытывала все эти три чувства одновременно.

Она созерцала лежавшую на полу ни в чем не повинную сковородку, когда в дверь постучали.