— Я слышал о смерти рабочего, — сказал он. — Как ты там, держишься?

Энни тронула его забота. Если не считать Барбары Рэй и Сэма, которые всегда отличались чуткостью, Мэт был первым, кто спросил о ее самочувствии вместо того, чтобы забрасывать ее вопросами о том, что произошло на стройке.

— Я просто в шоке. Я его знала и очень любила, а у меня даже не было времени, чтобы осознать, что его больше нет.

— Ты можешь улизнуть на несколько минут? — спросил он. — Я представляю себе, что там у вас творится, но можешь ты со мной позавтракать?

— Я не…

— Меня это тоже касается, Энни. Я все же председатель строительного комитета. И меня вчера представили этому бедняге всего за несколько часов до его смерти. Я хотел прийти прямо к тебе в офис, но мне кажется, что вам уже и так хватает популярности и без того гвалта, который непременно поднимется, если пресловутый Мэтью Кэролайл объявится сразу же после еще одной подозрительной смерти.

Он был прав.

— Где ты хочешь встретиться?

Он назвал маленький ресторанчик на площади Юнион всего в нескольких кварталах от офиса.

— Они знают меня и соблюдают осторожность.

— Хорошо, увидимся через двадцать минут.

Энни выскользнула через боковую дверь и поспешно пошла вверх по Пост-стрит к площади Юнион, центральной торговой части города. От маленького парка шли вверх Масис, Мэгнин и Нейман-Маркус, и Энни стремительно нырнула в одну из этих улочек, растворившись в сутолоке, которую Дарси называла «терапия в розницу».

«А где, интересно, Дарси, — подумала она. — Ее все утро нигде не было видно».

Вагончик «канатки» кряхтя полз вдоль Пауэл-стрит. Он остановился возле парка, чтобы подобрать пассажиров — в основном это были иностранцы с камерами и картами в руках, — и снова пополз в гору. Миновав Ноб-Хил и Рашн-Хил, он спускался затем к морю по другую сторону от города в Каннери, что возле Рыбачьей пристани. Энни так хотелось присоединиться к туристам и забыть все свои неприятности. Как хорошо быть здесь просто гостьей и думать только о том, как бы втиснуться в вагончик фуникулера.

Она отыскала ресторан, зажатый между двумя универмагами на Джери, и спустилась в слабо освещенный подвал, где стояли несколько маленьких столиков, накрытых бело-зелеными клетчатыми скатертями. Мэтью был уже там. На нем был прекрасный темный пиджак и галстук, которые, идеально подходили его фигуре, свидетельствовали об отличном вкусе их обладателя.

Когда официант подводил Энни к его столику, Мэт поднялся, и Энни подумала, что уже забыла, какой он высокий, хотя знала, что намеренно пытается забыть, как он привлекателен.

Она почувствовала дрожь возбуждения, когда он взял ее руку. Рассудок ее восставал против этого. У меня нет на это времени. И это просто некрасиво, когда бедный Джузеппе лежит мертвым…

— Ты бледна, Энни. Садись. Ты сегодня что-нибудь ела?

— По-моему, нет; Я пила кофе в офисе. Пожалуй, даже слишком много.

Он подал знак официанту.

— Не возражаешь, если я возьму на себя смелость заказать и для тебя тоже? Я сомневаюсь, что ты в состоянии сейчас разобраться в этом меню. Скажи мне только, чего ты не употребляешь.

— Я обычно не ем мяса, — ответила она. — А рыба или курица подойдут.

Он заказал много салатов и фирменное блюдо с большой порцией соуса. Хрустящий хлеб и красное вино появились мгновенно, и Энни заставила себя попробовать немного того и другого.

Мэтью в шутливом тоне поддерживал беседу, а Энни отдыхала, прислушиваясь к звукам его хрипловатого голоса и пытаясь прийти в себя. Когда закончили с едой и неспешно потягивали чай, он заговорил о трагедии:

— До меня уже дошли слухи, что он был убит. В этом есть доля истины?

— Как мне сказали полицейские, когда допрашивали меня, что, похоже, из нескольких сочленений каркаса лесов прямо под его платформой были вытащены гвозди.

— Гвозди?