Переломный момент - Сюзанна Брокман (2005)

Да и существует ли лучший способ сказать другу, что его выбор самая большая глупость всех времен и народов, и что он сам был, короче говоря, тупоголовой дубиной?

Макс не мог не заметить покашливаний и бормотаний Джулза.

– Если хочешь что-то сказать, ради всего святого, говори уже. Не издавай эти странные звуки.

Что?

– Какие звуки? Я не издаю странных звуков.

– Нет, издаешь.

– Ну, например? Какие? – Он вытянул руку, приглашая Макса продемонстрировать.

– Например... – Макс тяжело вздохнул. – Например... – Он прицокнул языком.

Джулз рассмеялся.

– Это не странные звуки. Странные звуки это вроде «вап-вап-вап», – сымитировал он звуки из «Трех балбесов», – или «вр-р-р».

– Иногда мне действительно нужно постараться, чтобы вспомнить, что ты один из лучших агентов в бюро, – сказал Макс. – Если есть что мне сказать, Кэссиди, говори. Или закрой, твою мать, рот.

– Ладно, я скажу. – Джулз глубоко вдохнул. Выдохнул. – Хорошо, видишь ли, я, что ж, я люблю тебя. Очень, очень сильно и...

Как же продолжить?..

Вот только его откровенные слова заслужили не просто мимолетный взгляд Макса, а полное и всестороннее внимание. Что немного настораживало.

Интерес в глазах Макса был подлинным, и это по-настоящему застало Джулза врасплох.

Макс ведь подумал... к своему удивлению, Джулз рассмеялся.

– Ох, нет! Не так. То есть, понимаешь, совершенно платонически, не по-гейски.

Джулз увидел на лице Макса понимание и облегчение. Как же он устал, если позволяет эмоциям настолько открыто проявляться.

– Прости. – Макс даже улыбнулся. – Я просто... – Он резко выдохнул. – В смысле, говорить о сокровенном даже сложнее...

Невероятно. Макс не отшатнулся в ужасе от этой идеи. Он забеспокоился о Джулзе, как бы не ранить его нежные чувства. И даже сейчас не попытался свести все к плохой шутке.

И еще заявляет, что они не друзья.

Джулз почувствовал, как сжалось его горло.

– Ты даже не представляешь, – прошептал он своему другу, – как сильно я ценю твое одобрение и уважение.

– Мой отец родился в Индии, – сказал ему Макс, – в тысяча девятьсот тридцатом году. Его мать была белой – американкой. А отец был не просто индусом, но еще и из самой низшей касты. Нетерпимость, которую он испытал и там, и позже в Америке, сделала его... очень желчным, очень трудным, очень, очень несчастным человеком. – Он снова взглянул на Джулза. – Я знаю, это зависит от личности, и, может, ты просто сильнее его, но... Люди постоянно ломаются. И могут просто так и оставаться, погрязнув в этом состоянии, а могут... Делать, как сделал ты – как ты делаешь. Так что да. Я уважаю тебя больше, чем ты думаешь.

Святые угодники!

Слезы наверняка были плохой идеей, так что Джулз ухватился за альтернативу – пошутил.

– Я даже не был уверен, что у тебя есть отец. В смысле, по офису ходят слухи, что ты прибыл на летающей тарелке...

– Я бы предпочел не слушать бессмысленную болтовню всю ночь напролет, – оборвал его Макс. – Так что, если ты это хотел сказать...

Ой.

– Ладно, – произнес Джулз. – Я тоже не собираюсь погрязнуть в этом. Потому что я прав. Видишь ли, я сказал то, что сказал, потому что думал использовать с тобой тот же подход, что и к восьмилетним детишкам. Ну, знаешь, сказать, как сильно люблю тебя, и какой ты замечательный в первой части своей речи...

– Речи… – повторил Макс.

– Потому что вторая часть сильно перегружена невысказанным, но угадывающимся «ты такой долбанный идиот».

– О боже, – пробормотал Макс.

– Так что я люблю тебя, – снова повторил Джулз, – совершенно в духе фильмов о мужской дружбе, и просто хотел сказать тебе об этом. Мне нравится работать на тебя, надеюсь, что с божьей помощью ты вернешься, и я снова буду на тебя работать.