Бриллиант - Марна Келлог (2005)

Бертрам Тейлор был одним из лучших (если не самым лучшим) мировых экспертов — оценщиков мебели. Его гладко прилизанные, разделенные пробором седеющие волосы и ярко-голубые глаза придавали ему жизнерадостный, мальчишеский, почти неотразимый вид, особенно когда он вел аукцион и волосы падали на лоб, а глаза сверкали вызовом и безрассудством. Он бегло говорил на шести языках, талантливо вел аукционы, умело лавируя между разгоряченными, повышавшими ставки клиентами. Мог выжать их досуха, поднимая температуру соперничества в зале до головокружительных высот и заставляя покупателей ерзать в креслах. Он обладал способностью превратить грехи зависти, жадности и жажды обладания в довольно привлекательные, даже желанные добродетели.

Происхождение Бертрама (он был из весьма известной семьи и обучался в Итоне и Оксфорде), как и объем полученных знаний, позволило не только проникнуться несгибаемой уверенностью в себе и собственных способностях, но получить беспрецедентно полный доступ к потенциальным клиентам. Его отношение к новому шефу было скорее товарищеским, чем услужливым. Он мог сделать для Брейса куда больше, чем Брейс — для него, и оба это знали. Поставить имя Бертрама как президента и главного аукциониста на всех документах было первым и мастерским ходом Оуэна и одновременно публичным объявлением того факта, что он не только взялся за дело всерьез, но и заверил общество в абсолютной надежности руководства компании.

Оуэн сманил его из «Кристиз», предложив двойное жалованье и большой процент с каждого аукциона. Сослуживцы были потрясены, когда Бертрам сбежал с надежного флагманского корабля и перешел к пиратам. Но его, как и меня, притягивал несомненный успех Брейса в других отраслях, не говоря уже о прочих доблестях. Оуэн был бесстрашен, риск заменял ему завтрак, обед и ужин. Всем в бизнесе, как приятелям, так и скептикам, не терпелось увидеть, как он справится с этим: воскресит «Баллантайн» и приведет в высшую лигу. В мире аукционов это считалось шансом, который подворачивается однажды в жизни. Да и то если хватит отваги.

Они с Бертрамом начали сокращать комиссионные продавцов, что повергло другие дома в еще большее волнение. Риск был совершенно непонятным, абсолютно безрассудным, а возможность, что такая стратегия сработает, была минимальной и беззастенчиво высмеивалась.

«Лучший способ разориться, — высказался безымянный менеджер на страницах газеты. — Мы желаем мистеру Брейсу успеха, которого он всячески заслуживает».

Автор другой статьи сомневался в честности Оуэна. Последнего это ничуть не задевало.

— Их проблема, — ворчал он. — Такие, как они, не знают значения слова «честность». Моя ответственность — это банковский счет «Брейс интернешнл» и счастливые акционеры. В таком порядке.

До чего же жесткая и хладнокровная позиция! Особенно когда на банковском счете сплошные нули, а несчастные акционеры ни о чем не подозревают! Все равно что работать на дьявола!

Трюк, необходимый для того, чтобы поставить на рельсы «Баллантайн», заключался в следующем: не только продавать вещи по запредельным ценам, для чего мы нуждались в клиентах, желающих продать истинные раритеты, жемчужины в своем роде, такие, за которыми гоняются все фирмы-конкуренты, но и мухлевать с комиссионными продавцов и покупателей: чуточку убавлять там, чуточку прибавлять здесь, — именно таким образом дом и зарабатывал деньги.