Бриллиант - Марна Келлог (2005)

Дмитрий Раш открыл заднюю, грузовую дверцу, отстегнул собак. Те немедленно выскочили, встали по обе стороны от него. Дмитрий полез в машину, отодвинул груду спортивного, охотничьего и рыболовного хлама и откинул черный брезент, открыв шесть запертых на висячие замки металлических ящиков для инструментов, каждый фута три в длину, полфута в ширину и фут в высоту. Не знаю, сколько они весили, но потребовалось двое дюжих грузчиков, чтобы перенести их из машины на тележки. Рядом неотлучно находились вооруженные охранники.

После этого мистер Раш и собаки, не отрывавшие глаз от ящиков, пошли вслед за тележками, которые спускали по пандусу в подвал, обозначенный литерой «А» (под зданием «Баллантайн» имеется четыре подвальных этажа). Как только мы оказались внизу, за нами с негромким лязгом закрылась массивная стальная дверь. Охранник задвинул засов.

Жизнь аукционной фирмы крайне динамична, бурление за сценой не прекращается ни днем, ни ночью, а подвал «А» был центром деятельности. Мы проходили мимо рядов шкафчиков-хранилищ со стенками из металлических планок, чтобы можно было разглядеть содержимое. Носильщики и грузчики толпились у древних грузовых лифтов, администраторы в наушниках распоряжались, куда что поместить. Сегодня, в понедельник, нужно было разобрать вещи для аукциона в среду. На каждом шкафчике крепилась табличка с названием товара, аукционного зала, временем аукциона и именем аукциониста. Как только сегодняшние торги будут окончены и проданные вещи вывезены, все, что хранится в шкафчиках, поднимут в выставочные залы.

Никто не обращал особого внимания на нашу молчаливую процессию, двигавшуюся сквозь водовороты и лабиринты к свободному лифту. Мы поднялись в бельэтаж и направились прямо в малый конференц-зал без окон, куда можно попасть, только пройдя позади моего стола. Комната, обшитая огнеупорными панелями, сама по себе что-то вроде сейфа, была предназначена для обзора высокочувствительных или хрупких вещей — таких, как документы, инкунабулы или рукописи на пергаменте, — и маленьких предметов вроде драгоценностей, монет или марок. Тех, которые легко сунуть в карман.

Грузчики осторожно поставили ящики на обитую сукном столешницу и ушли.

Охранники закрыли дверь и заняли свои места за порогом. Я заперлась и поставила реостаты освещения и термостат кондиционера на полную мощность. Чересчур яркое освещение в два счета поднимет температуру, и в тесной комнатке станет невыносимо жарко. Но ничего не поделать: необходимо тщательно осмотреть содержимое ящиков, и тогда я сразу пойму, что мы имеем: настоящие драгоценности или кота в мешке.

Атмосфера с каждой секундой становилась все более напряженной. Мне следовало срочно связаться с Оуэном, но я чувствовала, что нужно также дать мистеру Рашу время прийти в себя. За нашу короткую встречу я успела понять, что человек он вдумчивый и неторопливый.

Поэтому я осталась стоять у двери, наблюдая, как он и собаки медленно обходят стол. Узкая рука скользнула по ящикам. Казалось, он ласкает гладкие металлические поверхности. Его лицо было белым как мел. Именно ему выпала возможность изменить историю, открыв эти ящики, ступив в центр сцены, под прожектора, и добровольно оказаться в опасности. Понимая, что стала свидетелем значительного события — последнего момента безвестности в жизни этого человека, — я продолжала почтительно молчать. И увидела, как пряма и горделива его осанка. Как вызывающе расправлены плечи. Ни страха, ни колебаний. Только сознание долга.

— Если вы готовы, я пойду за мистером Брейсом, — коротко сказала я.

— Мистером Брейсом?

— Председателем совета директоров «Баллантайн».

— Вот как… впрочем, рано или поздно мы все равно должны были кому-то рассказать, — слегка улыбнулся он.

— Все будет в порядке, — заверила я, не имея ни малейшего представления о том, что хочу этим сказать, и хотя, судя по виду, он не нуждался в ободрении, я понимала, что это не повредит. — Я сейчас вернусь.