Укус Паука - Дженнифер Эстеп (2013)

Возможно — лишь возможно, — если бы я послушалась его в первый раз, когда он попросил меня уйти на покой много месяцев назад, Флетчер был бы жив. Может, если бы я тогда перестала убивать людей, на Флетчера бы не вышли те, кто заказал Гордона Джайлса. Возможно, если бы я пошла на поводу у его желаний и надежд на более нормальную жизнь для меня, сейчас старик сидел бы в «Хлеву», читал книгу и пил кофе, а не смотрел в потолок подернутыми пленкой невидящими глазами. Может, если бы я ушла на покой, когда он в первый раз мне это предложил, Флетчер до сих пор был бы жив.

Моя вина. Все это — моя гребаная вина.

Раскаяние и горе сдавливали грудь, ломая выстроенные вокруг сердца стены, превращая старый камень в пыль. В горле застрял комок, а глаза обожгли слезы, ещё более горячие, чем льющаяся на меня вода. Я опустилась на колени в душевой кабине, привалившись к скользкой стенке.

И впервые за семнадцать лет по-настоящему разрыдалась.

Прошло минут десять, может быть, пятнадцать. Но остывающая вода помешала мне горевать, и я задрожала, прижимаясь к стенке. Можете назвать меня лицемеркой за охватившие меня из-за смерти Флетчера горе и гнев на элементаль Воздуха, убившую моего друга. На моих руках ведра крови, а в результате моих действий многие оплакивали любимых. Но существовали неписаные правила, законы, кодексы, неважно, насколько запутанными они казались. Никаких детей, животных, пыток, подстав. То, как элементаль пытала Флетчера… её стоит наказать хотя бы за это. Застрелить как бешеную собаку, пока она не успела добраться до кого-то ещё.

Флетчер умер, но я по-прежнему здесь. Как и Финн. И я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы мы остались живы. Старик вбил мне в голову, что выживание превыше всего: эмоций, совести, страха, сожаления. Если это сделало меня лицемеркой, так тому и быть. Бывают вещи и похуже. Например, смерть.

Я заставила себя выполнить обычный ритуал перед отходом ко сну. Вымыла тело, намылила шампунем волосы, сполоснула их, высушилась, надела подаренную Джо-Джо мягкую фланелевую пижаму с пушистыми облачками. Оставив в стороне вину, слезы и эмоциональный срыв. Завтра и в ближайшем будущем мне нужно быть в лучшей форме. О, я не переживала по поводу обещанного за мою поимку вознаграждения. Флетчер научил меня быть невидимой, и этот навык за последние семнадцать лет я довела до совершенства. И от этого мне показалось ещё более странным, что кто-то выбрал нас в качестве мишени. Я до сих пор не понимала, как мы могли быть такими беспечными и небрежными. Но кто-то где-то когда-то разузнал, чем мы втроем занимаемся. Когда я останусь наедине с элементалью Воздуха, то спрошу, как она нашла Флетчера — и вряд ли по-хорошему.

Прежде чем лечь в постель, я обошла квартиру, еще раз прикладывая ладонь к камню у окон и дверей, проверяя защитные руны. Камень что-то пробормотал в ответ и снова монотонно загудел.

В качестве дополнительной страховки я сунула под обе подушки по среброкаменному ножу и положила ещё несколько на прикроватный столик, где могла их с легкостью схватить. Свернулась калачиком под мягким одеялом. Напряжение в теле медленно спадало, и я заснула…

Тело с ног до головы сотрясалось от душераздирающих, мешающих дышать всхлипов. Слезы бежали по перепачканному лицу бесконечным потоком, смешиваясь с грязью на руках. Я глубоко вдохнула и облизала потрескавшиеся губы, пробуя на вкус собственную соль.

— От этого легче не станет, — вторгся в мои страдания тихий голос.

По асфальту зашуршали шаги, и я, шмыгая носом, подняла глаза. Передо мной стоял высокий мужчина средних лет с темно-каштановыми волосами. Под засаленным фартуком скрывались синяя рабочая блуза и брюки. На ногах незнакомца были коричневые ботинки, а в правой руке он держал черный мусорный пакет.

— Слезы — это бесполезная трата времени, сил и ресурсов, — серьезным тоном продолжил он, словно делясь со мной сокровенной тайной.