Женщина без мужчины - Джастин Скотт (1995)

Любую информацию, поступающую из России, убеждал президента Уоллес, надо проверять и перепроверять. Русские — мастера разыгрывать спектакли перед западной аудиторией, а Сталин талантливейший из режиссеров. В России нет ничего очевидного, ничего, что можно принимать на веру, — ни правдивой статистики, ни нейтральной прессы. Заявления или обещания их вождей — словесная шелуха. Разведывательные службы Британии и США напичканы советскими агентами и занимаются дезинформацией. А хуже всего то, что, чем больше разрастается их штат, тем сильнее они влияют на политику и могут манипулировать самим президентом, навязывая ему свое мнение.

Гарри Трумэн сделался багровым. Уоллес ожидал такой реакции. В гневе президент становился красным, как вареный рак. Уоллес все рассчитал заранее. Трумэн ненавидел само слово «шпионаж», всякие секреты, явки, шифры, клички, коды, пароли. Профессиональных агентов он к себе почти не допускал. Ему казалось, что взрослые дяди играют, как подростки, в шпионов за счет налогоплательщиков. Он укорял себя за то, что согласился на создание новой структуры — Центрального разведывательного управления. Будущее послевоенных поколений он поначалу представлял в радужном свете. Две великие империи поделят земной шар пополам и уж как-нибудь договорятся между собой. Я уверена, ваш отец рассказывал вам об этом.

— Что вы знаете о моем отце и обо мне? — удивилась Натали.

— Кое-что знаю! — Марго вновь хихикнула. — В общем, Трумэн угодил в ловушку, поставленную Уоллесом. Он не любил профессионалов-разведчиков, не доверял им, но нуждался в информации. Уоллес нашел для него удобный выход из положения. Он предложил ему свои услуги в качестве частного лица, которое берет на себя сбор сведений в России, сплетет там свою сеть и будет докладывать обо всем лично президенту — только ему одному. Трумэну это понравилось…

— Все неправда! — воскликнула Натали. — То, что вы рассказали, могло случиться сейчас, в наше время — частные армии или секретные службы и тому подобное, — но не сорок лет назад. То, что я слышала от деда про Трумэна, напрочь опровергает ваш рассказ. Трумэн был такой человек, что не пустил бы Уоллеса на порог своей резиденции.

Марго сочувственно посмотрела на Натали.

— Вы наивны, дорогая! Вряд ли ваш дедушка знал о Трумэне хоть десятую долю того, что знал о нем Уоллес. Конечно, Трумэн поставил свои условия. Никаких тайных операций, диверсий, убийств… Никаких «гарвардских ковбоев», как он их называл, роющих подземный туннель под Кремль, чтобы заложить динамит в ночной горшок Сталина. Он придерживался честных правил игры и не лазил в чужой карман, не отнимал хлеб у ЦРУ. Он жаждал объективной информации из непредвзятых уст. Это и обещал ему Уоллес. Никакой войны, никаких расходов. Брак не по расчету, а по любви.

У Уоллеса были все шансы преуспеть в таком деле. Торговля пушниной — для России источник получения западной валюты, и каждый такой купец — там желанный гость. Все увивались вокруг Уоллеса, все старались ему угодить. За водкой под икру языки развязывались быстро. Уоллес умел поддержать любой разговор — вам ли этого не знать? Партийные и беспартийные — все слетались к нему на огонек и хоть по капельке что-то приносили на крылышках. Уоллес плел свою паутину, а Трумэн потирал руки от удовольствия…

— Вам откуда все это известно?

— Мы же были мужем и женой. Я открыла контору в Лондоне…

— Кто платил за все?

— Только не Трумэн. Уоллес достаточно зарабатывал на мехах. Вероятно, он имел какие-то налоговые льготы…

— И много людей работало на Уоллеса?

— Много.

— Двадцать? Тридцать?

— Сотни.

— Это дорого стоит.