Дикие - Ширли Конран (1993)

— Следите внимательно за Свиньей с Поросятами — это риф в центре гавани, — предупредил Гарри, когда Дюк принял руль. Хотя этот риф ясно выделялся, люди всегда забывали о Свинье с Поросятами.

— И остерегайтесь скалы с юго-восточной стороны рифа.

Если не считать этого, в данной части гавани отсутствовали какие-то другие помехи. Когда они подойдут к входу, Гарри снова возьмет управление на себя.

Анни знала, почему Гарри передал управление своей любимой лодки Дюку с такой готовностью.

Гарри продвинулся вперед, чтобы занять место Дюка подле Анни. И он прошептал:

— Ты избегаешь меня.

Солнце зажгло красные искорки в волосах Анни, когда она покачала головой. «Не знаю, что она делает с собой, — подумал Гарри, — но она выглядит, как прежде».

«Конечно, я избегаю тебя», — думала Анни. Гарри никогда не прекращал давить на нее при каждой их встрече. Слава Богу, Дюк ни о чем не подозревает. Это было так несправедливо со стороны Гарри. В конце концов, он же только поцеловал ее один раз, много лет назад. Большинство мужчин уже забыли бы об этом.

Это случилось, когда Гарри работал в Питтсбурге и проводил рождественские каникулы вместе с семьей Анни в их лыжном шале в Аллегениз.

Когда они взяли его с собой кататься, Гарри оказался новичком. Анни до сих пор помнила тот первый день, когда она кричала ему, чтобы он больше сгибал колени и съезжал со склона, а он спрашивал, под каким углом. Когда они все сказали ему, как хорошо у него получается, Гарри только пожал плечами и заявил, что гравитационная ситуация была очень схожей с ездой на мотоцикле. В первый же день он одолел спуск для начинающих, а к концу недели уже съезжал с самых крутых склонов, после чего все девушки на курорте неожиданно обратили внимание на этого блестящего нового лыжника. Но Гарри никак не реагировал на проявленный к нему интерес.

Однажды, когда они с Анни заканчивали свою лыжную прогулку, пошел снег. Анни упала и услышала треск лыж Гарри, когда он подкатил к ней. Он протянул ей лыжную палку и помог подняться. Потом он наклонился вперед и губами снял снежинку с носа Анни. Они молча посмотрели друг на друга, и Гарри обнял ее. Руки Анни, в варежках, все еще сжимающие лыжные палки, тоже обхватили его палку. Колени ее подогнулись, она потеряла равновесие, и они оба упали в снег и лежали в объятиях друг друга.

Анни до сих пор не могла понять, как она могла ощутить такую обжигающую страсть, когда на ней было три слоя одежды, шерстяная шапочка и шарф, почти закрывающий нос. Она надеялась, что ее лыжи не соскочат, потому что это был единственный способ спуститься с горы. А потом она перестала думать о том, сможет ли она вообще спуститься в долину.

Они оторвались друг от друга, только когда соскочили лыжи Гарри. По счастью, кожаный ремень зацепился за его щиколотку. Они оба обнаружили, что почти стемнело и им надо поторапливаться. Анни никогда еще не ехала так плохо и не чувствовала себя такой возбужденной, как во время этой поездки на лыжах в сумерках, спускаясь вниз по тихой белой горе позади Гарри.

В ту ночь она не могла заснуть. Среди ночи ее рассержанная сестра пожаловалась:

— Анни, перестань бегать пить и ложись в кровать. Честное слово, словно спишь в одной комнате с медведем.

На следующее утро у Анни поднялась температура и она провалялась все праздники в кровати с гриппом, бредя о том, может ли она одновременно любить двоих мужчин. Ее мать оставалась с Анни до конца болезни; ко времени возвращения в Питтсбург у Анни дважды не приходили месячные (она надеялась, что катание на лыжах исправит это), и у нее не осталось выбора, кого из двоих ей любить. Ее старший сын был на подходе.