Незабудки для тебя - Нора Робертс (2014)

— Ну, может, Руфус их научит хорошим манерам. А ты, я смотрю, носишь мои сережки, — заметил он, приобняв Лину, словно готовясь закружить ее в танце.

— Теперь они мои.

— Но ты их надеваешь и вспоминаешь обо мне.

— А потом смотрю на себя в зеркало и сразу забываю обо всем!

— Что ж, поищу другие способы напомнить о себе.

— Как насчет ожерелья? — Она провела пальцем по своей шее. — Или пары браслетов?

— А как ты относишься к пирсингу? Я, честно говоря, подумывал о колечке в нос!

Лина рассмеялась и прижалась к нему щека к щеке. Вместе они закружились под неслышимую музыку вальса, ту самую, что напевал Деклан при ней бессчетное множество раз, что и сейчас звучала у нее в голове. Сейчас от него исходил запах работяги — запах пота и пыли — и едва уловимый аромат мыла, напоминающий об утреннем душе. Щека слегка кололась — видно, сегодня Деклан забыл побриться.

«Если бы остановить мгновение! — думала Лина. — Кружиться с ним в вальсе вечно — на сверкающем полу, в сиянии сотен свечей, в мягком свете предзакатного солнца, в аромате цветов, под прекрасную и печальную музыку, властно звучащую в сердце…»

— Не знаю, как быть, — прошептала она. — Того, что я чувствую к тебе, я не испытывала никогда и ни с кем. Да и не хотела этого. Что мне делать со своим глупым сердцем?

— Отдай мне, — ответил он, уткнувшись лицом в ее пушистые волосы. — Я о нем позабочусь.

Только тут она сообразила, что выдала себя, произнеся заветную мысль вслух! Лина хотела отстраниться, но Деклан привлек ее к себе еще теснее, прижал еще крепче, так, что она едва могла вдохнуть.

У нее кружилась голова. Музыка в голове звучала все громче — стала почти оглушительной. Неведомо откуда плыл одуряюще-сладкий аромат лилий.

— Слышишь? — Руки его, лежащие на ее плечах, дрогнули. — Скрипки…

— Не могу… — Голос его звучал словно издалека, лицо растекалось перед глазами — казалось, на него наплывает какое-то другое лицо. — Голова кружится.

— Давай присядем. — Все еще сжимая ее в объятиях, он опустился вместе с ней на пол. — Ты слышала музыку? Ты тоже это почувствовала?

— Подожди. Подожди! — Лина несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Да нет, что за чепуха! Комната пуста. Ни свечей, ни цветущих лилий. Ни музыки. Но ведь она все это видела, слышала, ощущала! — Вот уж не думала, что галлюцинации заразны!

— Это не галлюцинация. Это воспоминание. Чье-то воспоминание. Хотя нет, мы знаем чье. Люсьен и Абигайль танцевали здесь, как мы. Любили друг друга, как мы. — Лина упрямо замотала головой, и Деклан тихо чертыхнулся. — Хорошо, хорошо, он любил ее так же, как я тебя. И каким-то невероятным образом их чувства дожили до сего дня. Их история не завершена. Может быть, мы здесь для того, чтобы ее закончить?

— Насчет тебя не знаю, но я — это я, и жить чужой жизнью я не хочу!

— Но не обязательно так…

— Именно так. Разве ты не почувствовал? На какой-то миг мы стали ими. Но жить чужой жизнью — значит и умереть чужой смертью. Помнишь, что с ними стало? Он утопился в пруду, а она…

— Умерла в этом доме.

Лина сделала еще один глубокий вдох.

— Зависит от того, чьей истории верить.

— Я не верю — я знаю. Это случилось наверху, в детской. Но что там произошло, мне неизвестно. И Люсьен так и не узнал. Поэтому и умер от горя. Я должен выяснить истину ради него. И мне нужна твоя помощь.

— Что же я могу сделать?

— Подняться в детскую вместе со мной. Мы все ближе и ближе к ним: может быть, на этот раз ты вспомнишь…

— Деклан! — Она сжала в ладонях его лицо. — Мне нечего вспоминать.

— Кто повесил у меня под окном магические бутылки? Кто первый заговорил о переселении душ? А теперь ты идешь на попятный?

— Нет, Деклан, ты не понял. Мне вспоминать нечего, потому что я — не Абигайль. Абигайль — это ты.

С тем же успехом она могла бы врезать ему между глаз! Деклан едва не рухнул.