Песчаные замки - Луанн Райс (2007)

А потом все рухнуло. Буквально — они долго и медленно катились вниз по льду, и вдруг сорвались в пропасть. Видя Джона искрящимся, увлеченным жизнью и миром, рискующим в искусстве и в жизни, она чувствовала себя совсем пропащей. В ее последних картинах выплеснулась вся радость и боль, пережитая в семейной жизни: любовь к мужу, мысли о нем, страхи за него, даже за саму его жизнь, счастливые встречи дома по его возвращении, и, наконец, раздумья, увидятся ли они еще когда-нибудь.

В чудесные последние дни Хонор вновь ощутила в себе творческое горение. Изображение Баллинкасла — лучшая в ее жизни работа. Во многом благодаря лабиринту Джона и, конечно, ему самому. Его произведение неожиданно оказалось прочным, основательным, буквально укоренившись в песке на их собственном берегу. А ее картина вдруг воспарила, вернувшись в Ирландию, в темные, потайные глубины души.

Прошлой ночью, лежа одна в постели, слушая крики чаек в гнездовье на другом берегу пролива, Хонор вдруг почувствовала, как что-то щелкнуло у нее внутри, и все встало на место. Она прозрела. Винила Джона в безрассудстве Реджис, в ирландской трагедии, в намеченной свадьбе дочери, в несчастном случае с Агнес, во всем… но больше всего, конечно, в том, что он оставлял ее в одиночестве.

Идя через виноградник к берегу, Хонор остановилась, нарвала луговых цветов, растущих вдоль стены. Продолжая путь, заметила Агнес с Бренданом, сидевших на траве под большим дубом с бумагой и красками. Хотела остановиться, заговорить с ними, но помешало более срочное дело.

Выйдя на береговой откос, увидела внизу Джона, который, присев на корточки в центре лабиринта, раскладывал мелкие камни. На бревне топляка улеглась Сесла. Когда-то она была диким бродячим котенком, теперь смотрела на него взглядом, полным любви. Хонор постояла под ветром, сдувавшим с лица волосы, глубоко вдохнула и пошла по песку к мужу.

Джон удивленно поднял глаза. Издали он казался спокойным, задумчивым, но вблизи она увидела в его глазах беспредельную боль.

— Это тебе, — протянула Хонор луговые цветы.

— За что?

— За то, что ты раньше принес мне цветы, и я очень обрадовалась. Хочу сделать для тебя то же самое.

— Спасибо, — кивнул он без улыбки, принимая букетик.

— Прости за вчерашний вечер, — вымолвила она.

— И ты меня прости.

— Тебе не за что извиняться. Ты не виноват… никто не виноват. Девочки тебя очень любят. Все на свой лад стараются быть на тебя похожими. Агнес фотографирует, Сес начала лепить из глины, Реджис…

— Знаю, — сказал Джон.

— Ральф Дрейк вел себя безобразно. А она кричала: «Не троньте моего отца!..» При всей ее дикости я никогда ее такой не видела. Почему она так среагировала?

Он опять наклонился, положил цветы рядом, медленно перебирая камни, раскладывая на песке. Она увидела, что у него дрожат руки.

— Джон! Ты знаешь?

— Ей не хотелось видеть меня униженным, — вымолвил он. — Оставим это, Хонор.

Она пристально смотрела на него сверху вниз. На таком расстоянии лабиринт представлял собой просто ряды камней, лучами расходившиеся от пустого центра.

— Жарко, — заметила она. — Не надо бы тебе работать на солнце.

Присела рядом, осторожно потянулась к его руке. Вчера вечером в темноте они держались за руки, он нес ее по лесу. Тяжелые годы растаяли, она позволила себе вновь почувствовать любовь. Страшно желала вернуть ее. Джон отдернул дрогнувшую руку.

— Хонор…

— Извини за вчерашнее, — повторила она.

— Не извиняйся, — хрипло выдавил он.

— Я была абсолютно растеряна, — объясняла она, ошеломленная его тоном. — Хотела только увести ее домой, от людей. Не должна была тебя винить, не должна была оставлять тебя там. Так разволновалась, расстроилась, что забыла о твоем возвращении.

— Они вели себя грубо, — холодно проговорил он. — Я мог бы пережить без проблем, но ты, девочки, Реджис, страдали… вот что меня убивает.