Песчаные замки - Луанн Райс (2007)

— А прадеду Криса принадлежал дом и земля, — добавил Джон. — Он был истинным филантропом, щедрым к каждому встречному.

— Мой прапрадед, — тихо вымолвил Брендан.

Джон расслышал, а Крис не совсем.

— Что? — переспросил он со смехом.

— Ну, приехали, — сказал Брендан, когда автомобиль с рокотом остановился у главного здания Академии, каменного особняка, некогда принадлежавшего Франциску Ксаверию Келли, перед которым стояла на тротуаре сестра Бернадетта Игнациус, одной рукой обнимая старшую племянницу. К ним прижимались Агнес и Сес, у их ног сидела Сесла.

— Реджис! — крикнул Джон, выскакивая из машины.

— Папа! — крикнула она, оторвавшись от Берни.

— Детка… — Он умудрился взять себя в руки, стиснув ее в объятиях. — Как ты?

— Хорошо, пап, — заверила она. — Впервые за долгое время…

— Где ты была? — спросил он, отстранившись, но не выпустив ее из рук. — Почему убежала?

— Выяснилось, что недалеко убежала, — вставила Берни. — Ждала меня в библиотеке.

— Правда? — переспросил Джон.

— Я не могла далеко уйти, — кивнула Реджис. — Потому что должна с тобой поговорить. С мамой тоже, но сначала с тобой.

— Можно мне тут побродить? — обратился Крис к Джону. — Я отменю игру в гольф.

Джон кивнул, благодарно взглянув на него.

— Привет, Крис, — поздоровалась Берни. — Будь как дома. Все дороги ты знаешь.

— Конечно, сестра.

— Давай поговорим, — предложил Джон старшей дочке.

Брендан бросился к Агнес, обнял, прошептал что-то на ухо. Она выслушала, чмокнула его в щеку, схватила Сес за руку. Девочки на прощание быстро обняли Реджис, направились к берегу.

И тут Джон увидел, как Брендан бросил взгляд на Берни. Уходя вместе с Реджис, они оставляли их наедине. Сердцем он рвался к ним, но в эту минуту все его внимание было приковано к Реджис. Она в нем нуждается как никогда. Что бы ни рассказала, ему тоже есть что сказать своей дочери.

Сердце у Реджис выскакивало, желудок сжимался. Разговор с отцом — настоящий разговор — снился ей, страшил ее в последние ночи. Они шли по винограднику, где уже стоял аромат созревающих в конце лета ягод.

Скоро она пойдет с ним к Дьявольской пучине, к самому страшному месту, какое видела во всей своей жизни до Баллинкасла. Продемонстрирует храбрость, встав на самом краю, научившись у него доверять инстинктам и собственной силе. Но сейчас есть поблизости другое место, где говорить даже лучше, и оно им обоим известно.

Они стали взбираться на холм к длинной каменной стене, которая казалась отсюда позвоночником, спинным хребтом территории Академии, мощным каркасом, на котором держится земля. Реджис на ходу проводила по стене ладонью, вспоминая, как делала то же самое, когда была совсем маленькой, лет пяти. Стены теплые, согретые солнцем.

Дойдя до места, где была когда-то найдена шкатулка, оба одновременно остановились.

— Папа, я должна сказать тебе кое-что.

— Знаю, — кивнул он. — Я тоже.

— Насчет Баллинкасла, пап.

— Реджис…

— Ты должен меня выслушать.

— Говорить тут не о чем.

Вид у него был такой озабоченный, что на секунду ей захотелось все это оставить, не ворошить прошлое. Но она его слишком долго не ворошила и была уверена, что должна рассказать то, что знает.

— Я вспомнила, папа.

— Что же нового ты сейчас можешь вспомнить? — осторожно спросил он. — Все позади, Реджис.

— В том-то и дело, — сказала она. — Я думала, что воспоминания прочные, запоминаются навсегда. Но с того момента на утесе не доверяла своей памяти. — И взглянула на него, щурясь в свете солнца, клонившегося к закату.

А он просто смотрел на нее сверху вниз скорбным взглядом, словно желая оградить от дальнейшего. Но Реджис, заговорив, знала, что должна продолжить.