Песчаные замки - Луанн Райс (2007)

Потом они легли на холодные камни, глядя в глаза друг другу, успокаиваясь. Питер прижался губами к ее согретой солнцем коже над ключицей, она ощутила вкус его соленого пота. Хотела прямо здесь и сейчас утонуть в его объятиях, никогда уже не выходить из пещеры.

— Кто был с тобой на рыбалке?

— Целая куча ребят.

— Только ребят?

— Реджис, брось.

— Признайся. Девчонка из Нью-Йорка тоже была? — Возникшее в глубине души беспокойство заклокотало.

— Слушай, я собираюсь не на ней жениться, а на тебе.

— Твоим родителям она нравится больше, чем я?

— Хватит.

— Поэтому они недовольны, что мы собираемся пожениться? — Реджис была не в силах остановиться.

— Ты знаешь, почему. Мы еще слишком молоды. По их мнению, могли бы подождать.

— Твои родители очень счастливы, — проговорила она. — Оба были первой любовью друг друга.

— Угу, но всегда повторяют, что поженились только после окончания юридической школы, — заметил он, обнимая ее и как-то сердито поглаживая по спине.

— Разве это не пустая трата времени? Они все это время могли быть вместе, но не были.

— Ну, наверно, заканчивали учебу и прочее.

— И мы закончим учебу. — Она поцеловала его, а потом отодвинулась, посмотрела в глаза. — А по ночам будем вместе. За завтраком, за обедом и ночью.

— Можно бы обождать… три года до выпуска.

— Три года? — с болью переспросила Реджис.

— Я же не говорю, что это обязательно, — быстро оговорился Питер. — Попросту пересказываю, что родители говорят. Знаешь, они нам помогут деньгами и прочим, но все время задают практические вопросы. Страховка, машина, всякое такое…

Она затрясла головой, отчего из глаз выкатились горячие слезы. Реджис зажмурилась, стараясь их сдержать. Кого волнуют подобные вещи? Разве Питер не знает, что упущенного времени не воротишь? Три года — половина шести; каждый день, каждая минута жизни уникальны, другие их никогда не заменят.

— Когда кого-то любишь, — проговорила она, по-прежнему зажмурившись, едва узнавая собственный голос, — с ним хочешь все время быть вместе. Если очень хочешь, то отбрасываешь всякие практические соображения.

— Реджис…

— Страховка, машина… Кому это нужно? Любовь наполняет мир красками, а потеряв любимых, просыпаешься в черно-белом кино.

Питер погладил ее по щеке, поцеловал в губы, горячие, мягкие. Они слились воедино.

— Можно было сделать это на Литл-Бич, — сказал он, когда они оторвались друг от друга. — Гораздо проще. И не менее красочно.

— Но не так волшебно, — возразила она. — Там не было бы такого уединения, такого вида.

Реджис махнула рукой на вершины деревьев у пролива, на свет, сиявший всеми оттенками синего — лазурным, свинцовым, бирюзовым, кобальтовым, цвета морской волны. На поверхности воды сверкало солнце, в ярком небе медленно кружили белые птицы — чайки и крачки.

— Только… — запнулся он, — зачем ты все превращаешь в какое-то жуткое испытание?

— В какое испытание?

— В прогулку по рельсам над Дьявольской пучиной. В Хаббард-Пойнт куча мест, куда можно пойти. На Литл-Бич, к болотам, даже на кладбище. А тебя всегда тянет к опасности.

Реджис крепко закрыла глаза. «На тонкий лед», по выражению матери. Почему Питер не чувствует сладости и волшебства, как в тот дождливый день?

— Из-за отца? — расспрашивал он. — Потому что он тебя когда-то сюда привел? Откуда такое желание подражать ему?

— Не желание, — шепнула Реджис. — Я и есть такая, как он.

Питер прав. Без отца она этого места не знала бы. Он однажды собрался на эту скалу, чтобы создать здесь скульптуру из камней и сучьев.

— Пап, я с тобой пойду, — взмолилась она. Мать и Агнес сидели на изгибе берега, он повесил фотоаппарат на плечо, готовясь нести инструменты через железнодорожный мост. — Помогу строить замок.