— Да, мне жаль ее, но я не согласился бы, если бы не поверил, что она хочет начать все с чистого листа, построить новую жизнь для себя и ребенка. Она знает, что если причинит зло тебе или любому другому, то немедленно вылетит с базы.

— Майкл, я не хочу быть причиной ее увольнения.

ММ долго смотрел на нее мудрыми карими глазами.

— Беру ответственность на себя. Если хочешь, я ее сейчас же уволю.

— Черт, я этого не сказала.

— По воскресеньям она поет в церковном хоре, — ухмыльнулся Майкл.

— Дай мне подумать… Ладно. Прекрасно.

Роуан рывком села на стул.

— Что-то не так, Ро?

— Она говорила тебе, что они с Джимом собирались пожениться и что он обрадовался, узнав о грядущем отцовстве?

— Говорила.

— Я знаю, что он встречался с другими женщинами, Майкл. В прошлом году мы летали на пожар в Сен-Джо и провели там трое суток. Джим закрутил с одной из поварих; похоже, он питал слабость к поварихам. И я знаю, что когда он был свободен, то встречался с ней несколько раз в мотелях где-то между Мизулой и Сен-Джо. И не только с ней.

— Я это знаю. Мне пришлось поговорить с ним. Он хотел, чтобы я прикрывал его перед Долли.

— И я говорила тебе, что в самолете в день гибели он нервничал. Не радовался, а нервничал, дергался. Если Долли перед вылетом вывалила на него новость о беременности, вот и причина. Или одна из причин.

Майкл постучал карандашом по столешнице.

— Я не вижу оснований рассказывать это Долли. А ты?

— Я тоже. Могло статься, она действительно нашла утешение в вере и в пении псалмов, только насчет Джима она лжет или заблуждается. Ну, раз мы все прояснили, я не возражаю.

— Я попросил Марг последить за ней и докладывать мне.

Ро встала.

— Хорошо, меня это устраивает.

— На севере начинаются грозы, — сообщил Майкл.

— Правда? Вдруг нам повезет, и мы полетим на пожар — тогда все, включая меня, перестанут болтать о возвращении Долли…

Роуан вышла из кабинета и пошла в кухню-столовую. Пожалуй, следует поговорить начистоту с главным действующим лицом.

На кухне, где уже двенадцать лет господствовала Марг, полным ходом шла подготовка к ужину. Сама королева — в джинсах, футболке и фартуке с нагрудником — ловко резала на четвертинки картофелины с красной шкуркой. Пышная копна каштановых волос Марг скрывалась под ярко-розовой банданой.

Над кастрюлями, загромождавшими плиту, поднимался пар. Из айпода, стоявшего на рабочем столе, рвалась «Безмолвная». Только Марг выбирала, что слушать на кухне, и сейчас, отбивая ритм ножом, подпевала Леди Гага[15] сильным, хрипловатым голосом.

У Марг были широкие скулы американских индейцев — наследство прабабушки по материнской линии — и доставшиеся от предков-ирландцев веселые карие глаза и молочно-белая кожа. Сейчас эти ирландские глаза впились в Роуан, указывая на женщину, которая мыла в раковине зелень.

Зычно, перекрывая громкую музыку, Роуан возвестила о своем появлении:

— Отлично у вас здесь пахнет!

Медленно выключив воду и повернувшись, Долли застыла.

Ее лицо округлилось, грудь стала пышнее. Светлые волосы были стянуты высоко на затылке в задорный «конский хвост», и Ро подумала, что не помешало бы подкрасить корни… Нет, нехорошо придираться. У молодой матери другие приоритеты. И вряд ли ее щеки стали красными от румян.

Не поднимая глаз, не произнося ни слова, Долли стала вытирать руки.

— На ужин жареная свинина, картошка с розмарином, масляные бобы и морковка. Равиоли с тремя сырами и овощами. Средиземноморский салат. На десерт фунтовый кекс[16] и черничный пирог, — заполнила паузу Марг.

— Как поживаешь, Долли? — спросила Ро.

Долли с вызовом вскинула голову.

— Замечательно, а ты?

— Не жалуюсь. Может быть, передохнешь, прогуляешься со мной?

— Мы заняты. Линн…