Я не могла в это поверить, я не хотела принимать факт того, что мною овладеют, как вещью. Попользуют и выкинут. В туалете.

Опять!

Опять?!

Зарычав и напрягая последние силы, я дернулась, вырвалась, отчего лямка блестящего платья врезалась в кожу и с треском порвалась.

Но не наряд меня беспокоил, а дверь. Я забарабанила в нее. И кричала. Громко, отчаянно.

– Помогите! Помогите! Насилуют!

Мои волосы оттянули его крупные пальцы, и он внезапно лизнул мне влажную от испарины шею, прорычав:

– Какое насилие, мы же просто развлекаемся. Игра у нас такая. Пре-лю-дия.

– Засунь свои игры в задницу!

Перед моими глазами мелькнула длинная дреда, и я, не раздумывая, резко за нее дернула.

– Они тебе мешают? Как раз хотел их срезать, – хохотнул он, и вдруг отпустил меня.

Я тяжело дышала, чувствуя, как слезы начинают заливать мне лицо и грудь.

Подергала за ручку.

Закрыто!

Он точно сумасшедший. Псих!

Это стало еще понятнее, когда я повернулась, прижавшись к двери, и увидела, как он разбивает кулаком зеркало и огромным осколком срезает себе почти все дреды.

Я закричала от ужаса. Господи! И чем я только привлекла его внимание!? Ему что, шлюх мало?!

Кровь на ладони он словно не чувствовал, и в два шага приблизившись ко мне, вжал грязную руку в платье, потянул на себя, в миг его порвав. Бюстгальтер сорвал следом, почти не прилагая усилий.

Я завыла сильнее от страха и ужаса, отталкивая его, приближающееся к моим губам, лицо.

– Отпустите меня! – уже молила. – Прошу, я никому не скажу, просто уйду, – я вдруг взглянула на узкое окно за его спиной.

Он заметил, куда я смотрю, и тут же со смешком обхватил мой зад, вжимая в свой твердый, огромный член.

– Твоя аппетитная задница туда не влезет, зато в нее прекрасно влезет мой член. Не рыпайся, и дай себя трахнуть, рыжуля.

Это «рыжуля» снова вернуло меня на много лет назад.

Всего на мгновение, но именно это придало силы.

Окно действительно было узковатым, но по правилам пожарной безопасности я могла туда влезть.

Я посмотрела в черные глаза. Ненависть клокотала во мне кипящим коктейлем. Не так я хотела закончить этот вечер.

Точно не сексом с уродом на грязном полу сортира.

Удар лбом в его кривоватый, явно не раз сломанный нос, был адски болезненным, но действенным. Ибо «Тарзан» тут же за него схватился, когда кровь полилась ручьем.

– Вот же, су-ука!

Я тут же бросилась к окну, задергала за ручку, открыла. Напрягая руки, попыталась влезть.

– Тебе помочь? – спросил мужик насмешливо, обхватывая руками талию и вдруг кусая за ягодицу. Я дернулась и вскрикнула от острой боли, отчего повалилась на него спиной.

Он уже не совсем в адеквате завалился назад, потянув меня за собой.

Разбил спиной часть керамической раковины, создав невообразимый шум, но и это его только рассмешило.

Он схватил меня за ногу, когда я, тяжело дыша и шмыгая носом, попыталась отползти от него, и повалил уже на мокрый от крови пол.

– Отпусти, – кричала я, отбиваясь и стараясь причинить как можно больше вреда его спине. Но больно было только рукам, которые словно сталкивались с деревянной стеной. – Отпусти меня, урод. Я не хочу тебя!

Но он уже молча улыбался, и я видела в его глазах безумие, больше похожее на одержимость.

– Давай, рыжая. Давай, сладкая.

На шум разбитой раковины прибежали трое.

– Помогите! – сразу крикнула я, пытаясь столкнуть с себя мощное тело, но обезьяна расхохоталась и, повернув к вошедшим голову, рявкнул:

– Свалили, я еще не кончил, – и в тот же момент палец одной руки протискивается внутрь меня, полоснув обжигающим стыдом.

Ну почему там так влажно?!

– Помогите, – снова крикнула я, выгибаясь и пытаясь убрать от себя руку, но он продолжает толкаться внутрь. – Будьте же людьми!

Лица охраны остались каменными, а дверь закрылась.