Верни мои крылья! - Елена Вернер (2015)

Вокруг разносились вопли отчаяния и ужаса, жалобный плач потерянных детей. Беспокойно мычали коровы, блеяли овцы, целыми стадами захлебываясь водой, которая все прибывала и прибывала. Моря уже вышли из берегов и затопили долины, луга, седловины холмов и перешейки, и над оливковыми рощами резвились косатки и иглозубые акулы с дохлыми глазами, а улочки еще вчера процветающей, многоязыкой, согретой послеобеденным зноем островной Атлантиды стали лабиринтом для скатов и желейных медуз, плоских камбал, крутолобых золотистых дорад. Потоп погубил виноградники, деревушки, вал воды смывал высокие утесы, и портовые города с грохотом обрушились в мокрую океанскую пасть, погребая под собой мирных горожан.

Ника носилась меж обезумевших людей, но никого не могла спасти. Ее не слышали, не видели, не замечали. Она была бестелесна, как тень, и так же беспомощна. Слишком долго она позволяла себе быть равнодушной и беспечной, слишком долго и без колебаний возвещала несправедливые победы и довольствовалась негой Олимпа. До того как пару веков назад на Олимпе вдруг начался дождь вверх и ее охватила беспричинная тоска от непогоды, до той минуты, пока она не увидела в тысяче этажей под собой город сквозь всполохи молний, пока Трою не обрекли на войну шутя – человечество было ей безразлично. Чуждо. А теперь смертные ее уже не помнили. Не к ней взывали они в молитвах. Разевая рты, размазывая грязь по щекам и ползая на коленях по крытым соломой крышам жалких лачуг, где они еще чаяли уцелеть, люди простирали руки и молили о помощи Зевса, Геру, Деметру и заступницу Афину. Ника знала – никто из ее семьи не придет им на помощь. Богам нет до них дела, как и ей не было когда-то.

Мимо проплывали обломки кораблей, их ростральные фигуры с черными лицами, корыта и скамьи, домашний скарб тех, кому он уже никогда не понадобится, – и сами люди. Вне себя от горя и раскаяния, Ника схватила первых подвернувшихся под руку живых, мужчину и женщину, и вознеслась с ними домой, желая больше никогда не видеть этот несчастный разоренный мир.

В пустынном холле поджидала самая страшная из богинь, Геката. Даже Ника побаивалась ее. Связанная лишь отдаленным родством, Геката была намного древнее, ведала колдовством, ядами, смертью, ее часто можно было повстречать безлунной ночью на перекрестке в окружении призрачных стигийских псов, а остальное время она проводила в подземельях царства мертвых, заросших асфоделем и аконитом, и на Олимп не поднималась.

Опасаясь за участь спасенных ею людей, Ника заслонила их крыльями. Но Геката только покачала головой:

– Не стоило тебе такое творить. Мне-то до них никакого дела, но и тебе не должно. Зевс будет в ярости.

Не дожидаясь Никиного ответа, богиня тронула сухими пальцами амулет в виде песьей головы с оскаленной пастью, что на кожаной траурной ленточке висел у впадины ее горла, и пропала.

Ника велела смертным ждать на кожаном диване в стерильном холле, а сама ворвалась в бар. Кажется, все божества Олимпа собрались здесь, бурля от любопытного оживления, и на секунду ей почудилось, что мировой потоп тому причина. Но нет, в углу ссорились Зевс и Деметра, а остальные жадно внимали.

– Операция по спасению мира завершена? – шагнул к ней Гермес. – Ты как раз вовремя.

– Что происходит?

– О, происходит форменное безобразие.

И Гермес, щурясь от удовольствия, пересказал последние сплетни. Оказывается, владелец царства мертвых, Аид уже давно вожделел Персифону, дочь Деметры, и воспользовался суматохой, чтобы унести ее в подземные владения и сделать своей женой. Безутешная и оскорбленная, Деметра требует сатисфакции – и возвращения дочери.