Топ-модель - Кэтрин Коултер (2004)

Гальвон ласково похлопал ее по руке, не в силах отказать себе в этом маленьком человеческом сочувствии к несчастной девушке. И его нисколько не удивило, что она резко отпрянула от него. Бедная малышка, подумал он, несчастное обиженное существо.

— Отдыхайте, мадемуазель, набирайтесь сил. Они вам еще понадобятся. Все пройдет, и вы забудете об этом кошмаре. Все пройдет, вот увидите. — Как ему хотелось в эту минуту, чтобы все было именно так! Но он-то знал, что подобные потрясения не проходят бесследно. Многое сгладится — это, конечно, так, — но она никогда не забудет всего, что с ней произошло. Интересно, что станет с ней лет через пять или десять? — Ваш отец нанял двоих охранников, чтобы они гнали взашей всех корреспондентов, журналистов и прочих любопытствующих. Пройдет немного времени, и их интерес к вам постепенно угаснет. А я еще поговорю с вами чуть позже. Отдыхайте и ни о чем не думайте.

— Что вам еще нужно от нас, черт возьми? — грозно спросил Ройс Фокс хриплым от усталости голосом, когда вошел в свой гостиничный номер и увидел там того самого полицейского инспектора, который допрашивал Линдсей в больнице. Он уставился на него испепеляющим взглядом, требуя немедленного ответа. — Опять этот чертов князь? Помнится, вы сказали, что он поправляется с каждым часом.

Ройс хронически не высыпался последние трое суток, но даже сейчас он понимал, что еще очень многое предстоит сделать. И вот этот инспектор полиции, этот гадкий французишка, снова сидит в его гостиничном номере. Только его здесь еще не хватало. Возможно, этот маленький человек не такое уж и ничтожество, как ему казалось поначалу. Но он все равно не может тягаться с ним, судьей Ройсом Фоксом.

— Меня заверили, что мою дочь не будут обвинять в покушении на убийство, — продолжал шуметь он. — Ее вообще ни в чем не будут обвинять. Она действовала в соответствии с необходимостью защиты своей сестры. Я адвокат, к вашему сведению, и к тому же член федерального суда. Поэтому вам вряд ли стоит рассчитывать на мое невежество в данной области.

— Да, месье, мне известно, что вы судья.

— Этот подонок, насколько я знаю, будет жить. Так что вам еще нужно от нас?

— Это, конечно, весьма утешительный факт, — сказал инспектор, внимательно оглядываясь. — Нет, ваша дочь, естественно, не предстанет перед судом по обвинению в убийстве. Этот вопрос даже не рассматривался. Я пришел к вам совсем не по этому делу, месье. Просто я хочу знать, собирается ли мадемуазель Линдсей Фокс выдвинуть обвинения против этого человека. В больнице мне сообщили, что вчера вы забрали ее и отвезли в гостиницу.

— Что вы сказали?

Инспектору стоило немалого труда, чтобы сохранить спокойствие и выдержку.

— Князь ди Контини изнасиловал ее. И к тому же жестоко избил. Скажите мне, месье, ваша дочь действительно здесь? Я должен поговорить с ней.

— Нет, вы не будете говорить с ней. В этом нет необходимости. Вы что же, считаете меня сумасшедшим? Ни о каких обвинениях и речи быть не может. Всего доброго, инспектор.

— Я хочу услышать все это от самой мадемуазель.

Ройс даже растерялся от такого упрямства. Черт бы побрал этого кретина, за которым, к сожалению, стоит парижская полиция! Как это он не подумал о подобном развитии событий?

— Послушайте, инспектор, моя дочь свяжется с вами завтра. Мне показалось, что вы очень обеспокоены ее здоровьем. Сейчас у вас есть прекрасная возможность доказать это на деле. Уходите немедленно. Она сейчас спит.

— Нет, я уже проснулась, — решительно заявила Линдсей, входя в гостиную. Она была в ночной рубашке, поверх которой был наброшен пеньюар. Курчавые жесткие локоны спадали на ее лицо, из-за чего она выглядела совсем юной, лет на шестнадцать, не больше. И только темные кровоподтеки на ее лице несколько портили вид, указывая на то, что эта девушка слишком многое познала для своего возраста.